водоворота сил. Касаясь Ричарда, пророчество пыталось предсказать непредсказуемое. И все же это следовало пытаться сделать.
Хуже всего было то, что свободная воля Ричарда делала его темной картой в раскладе даже тех пророчеств, которые касались его лично. Он представлял собою хаос среди расчисленных путей, беспорядок среди системы устойчивых связей. Он был прихотлив и непредсказуем, как молния. Но все же он прислушивался к истине и руководствовался разумом, а не капризами или случайностями, и вдобавок не был склонен к произволу. Каким образом ему удавалось вносить хаос в пророчества и в то же время вести себя разумно, было для Энн загадкой.
Бывшая аббатиса очень беспокоилась о Ричарде, потому что такие противоречия в личности владеющего даром могли привести к безумию. А человек в таком состоянии не способен возглавить силы Света…
Но все эти соображения относились к области чистой науки. Важнее всего сейчас, не теряя времени, удостовериться, что он ступил на путь, предначертанный пророчествами, и проследить, чтобы он не уклонился от своей судьбы. Если они опоздают, если он подведет, тогда все будет потеряно.
Сообщение Верны маячило в глубине сознания Энн, словно тень смерти.
Том, заметив издали свет их фонаря, бросился навстречу, приминая высокую траву.
– А, вот и вы, Энн! – воскликнул он, выскочив из темноты. – Натан будет счастлив, что вы наконец прибыли. Пойдемте, я покажу, куда идти!
Ей хватило даже беглого взгляда в слабом желтоватом свете фонаря, чтобы заметить неподдельную тревогу на лице Тома.
Рослый д’харианец повел их между рядами округлых могильных холмиков, обведенных кругами из камней. Наверное, эти могилы были поновее прочих, потому что дальше, насколько могла видеть Энн, не было ничего, кроме высокой травы, скрывшей и камни, и сглаженные временем холмики. В одном месте виднелись небольшие гранитные надгробия, сильно выветренные – видимо, самые древние. От тех могил, которые когда-то были отмечены только досками с вырезанными на них именами, не осталось вообще ничего, и большая часть кладбища выглядела просто как зеленый луг.
– Ты не знаешь, что это за здоровенные насекомые – те, что так шумят? – спросила Дженнсен у Тома.
– Точно не скажу, – отозвался Том. – Никогда прежде таких не встречал. Они вдруг взялись откуда-то все сразу…
– Это цикады, – просветила их Энн, улыбнувшись про себя.
– Что-что? – переспросила Дженнсен, нахмурившись.
– Цикады. О них вам неоткуда было узнать. Когда они последний раз выводились, ты, наверное, была еще младенцем и ничего не могла запомнить. Жизненный цикл этих цикад, так называемых «красноглазок», – семнадцать лет.
– Семнадцать лет! – удивилась Дженнсен. – Вы хотите сказать, что они появляются один раз в семнадцать лет?
– Да, неукоснительно. После того, как самки спарятся с этими шумными