а потом закрыла лицо руками и разрешила себе разрыдаться в полный голос, тем более что успокоиться было гораздо сложней, чем плакать дальше. Так что чего зря такой момент упускать? В моём положении следует пользоваться любой возможностью заставить ситуацию работать на меня. Подстроить под себя мир. Ну, или хотя бы попытаться.
Минуты через две интенсивных рыданий, выдержав нужную паузу, я снова посмотрела на команду, надеясь, что страдание написано на моём лице так же ясно, как следы слёз.
– Кто из вас ОН? – спросила я прерывающимся голосом (он хорошо у меня выходил после рыданий). – Скажите мне, кто?
Даже злючка Алой нервно сглотнул. Синь то открывал, то закрывал рот, в общем, хлопал им, пытаясь что-нибудь сказать и не мог. Тот, который прилип к карте, по кличке Фиолет, и сейчас держал руки прижатыми к столу и вроде они слегка дрожали, хотя возможно это просто картинка расплывалась от слёз. Белок задумчиво сплетал и расплетал пальцы.
Ну давай же, Парфен, сдавайся быстрее. Запас слёз не вечен.
И всё равно я узнаю!
– Кто это? – возопила я, подскакивая с лавки.
Кисейцы как будто замерли, как будто волшебным образом моментально заморозились и только глазами хлопали.
Пепел вдруг встал и подался вперед. Потом резко остановился и вместо каких-либо пояснений тряхнул головой, словно очнувшись, удивленно посмотрел на своих друзей, сжал зубы и уселся на место.
Может, он?
Нет, не признаются. Они не признаются.
В момент, когда я поняла, что, несмотря на мою великолепную актёрскую игру, признаваться никто и не собирается, слёзы окончательно высохли, а я набрала полную грудь воздуха и завизжала.
Это просто поразительно, как сильно меня достала вся эта череда неприятностей. Я чуть не умерла, чуть не разбилась в лепешку, рухнув с высоты двух километров. Оказалась чёрти где, так далеко от дома, что и представить страшно – ни семьи, не друзей, только Галя, которая вот-вот выскочит замуж и улетит на окраину галактики. Мне кровь из носу нужны деньги, нужен выигрыш, чтобы не сойти с ума, представляя, как сходят с ума родители – и что?.. Эти кисейцы как сговорились сделать меня еще более несчастной, чем я есть. Специально выводят меня из себя! Привезли сюда и не дают играть! Ради какой-то своей забавы, имеющей весьма странный душок!
– Скажите мне немедленно, кто это! – заорала я. – Немедленно! Как вы меня бесите! Вы же специально молчите! Ну? Я хочу знать!
И я, стыдно признаться, но я топнула ногой! Прямо как в детстве, когда таким нехитрым образом требовала от родителей всех положенных мне привилегий, то есть мороженое и мультики.
Они всё так же молчали. То ли мой крик оказался таким же ошеломительным, как и рыдания, то ли они от прошлого ещё не отошли.
– Немедленно, мать вашу, скажите, кто он, а то буду орать, пока не охрипну! – пригрозила я. Кричать я умела, натренировалась на летних оупен-эйрах, где вопить как можно громче не то что возбраняется, а наоборот, положено. Да и приятно это – подпеть