подкрашенные закатом.
Эманации доли и воли
сплетаются в виде гирлянд.
Огульная потусторонность
зомбирует координаты.
Нежно мотивы простраций
поглаживают миокард.
Вещая тишь усыпляет
кармические законы.
Тиски узколобости гложет
сакральный дурман.
Мозг превосходит
проблемы свои, закаленный
невразумительным опытом
прошлых нирван.
Каждый ген ощущает себя,
как помазанник-гений.
Самомнение-сан
объявляет сансаре бойкот.
И это пройдет. Но сперва
звездопад откровений,
как виртуозный бродяга,
на что-то пойдет.
Рутина
Космогония действует крайне удало:
Хоть в космосе ей побывать не пришлось,
Она строит его как ни в чем не бывало,
Припеваючи «Ave…» и веря в авось.
Дельцы из увесистой инфраструктуры
В невесомость направили резкий протест:
Там их средне не взвешенные купюры
Отбились от курса и стоят лишь месс.
Мистерия Ом с высоты неоглядной
Изрекла неприглядному Мистеру Икс,
Что он ей не омоним, с его звукорядом
ему куковать с идиомами-фикс.
Опт побил разбитную распущенность опций;
В храме – хронический дух торгашей.
Паства волка – с умильной прическою овцы
Ершистых сородичей гонят взашей.
В окружении прямолинейных понятий
Карл Линней, гнувший линию только свою,
На спор водянистый свой дар не потратил,
Однако при этом попал он в струю.
Атмосфера с металлическим привкусом
Атмосфера Земли
со всеми своими циклонами
упорно зациклилась
на реалиях «здесь-бытия»
и всеми своими фронтами
отбилась от сверхвысоты,
опасно взбаламученной
музыкою сфер.
Ей в недалеких рамках
ее озадаченности
хватает серебряных струн
и медного колокола.
Она как будто провидит
на своем латентном уровне
причину металлоемкости
в положении вещей
и принимает как должное:
железные законы,
свинцовые мерзости,
цинковые захоронения,
чугунные мысли
и оловянные взгляды.
А испещряющие ее
давно зарубцевавшиеся
и свежо кровоточащие
стальные-булатные резы
она рассматривает
как золотое сечение.
Периферия
На периферии центральные темы, совея,
Обретают