мне непривычно телесное ощущение хорошо знакомого мифа. Два ее романа о Тезее произвели существенный переворот в моем отношении к написанию исторического романа. Понятно, когда пишешь о реальных людях, биографию которых можно, пусть с лакунами, поднять и восстановить, но чтобы о мифологическом герое? Сейчас такие книги называют модным словом ретеллинг. Пожалуй, у Рено я вторично ощутила привкус, отчетливо пьянивший в «Таис Афинской», и снова подумала: «а что, так можно было?!». Но Тезей – это ведь еще и куда дальше во времени, чем Александр, и Рено тут выступает не просто писателем, но этнографом и культурологом. Она буквально течет речью по лезвию, излагая свою версию событий, но не срывается ни в чем. Из предположения об облике героя (не соответствующем каноническому), из конфликта между внешностью и предназначением, ожидаемым от героя поведением, Рено, как фокусник дракона из шляпы, извлекла лучшую реконструкцию мифа о Тезее, которая мне встречалась, реконструкцию в виде исторического романа, живой истории. Ее версию событий я использовала, в том числе, в пьесе «Минотавр и я».
Линию живой истории для меня продолжила тюдоровская Англия в исполннии Розалин Майлз, Филиппы Грегори, Элисон Уэйр. Положим, когда, в отличие от античности, немного знаешь предмет вопроса, то лучше видишь натягивание английской совы на тюдоровский глобус (да что уж там, и Питер Акройд тому прекрасный пример, а он ведь дает нон-фикшн в своих томах по истории Англии), и я не во всем согласна по изложению событий с упомянутыми дамами, однако они, безусловно, представляли собой мощный этап моего самообразования как писателя.
А оттуда было уже полшага до приграничной Шотландии.
«Был он человек самобытный, не чета прочим». Мой исторический реализм сложился, как ощущение, именно из этой мощной фразы Валентина Пикуля. Самобытность, яркость, самость, отдельность, рост (в психологическом разрезе века) выше среднего – вот что для меня определяет героя, о котором мне интересно говорить и писать, вне зависимости от страны его проживания.
Чужая своя история
Зачем арапа своего
Младая любит Дездемона,
Как месяц любит ночи мглу?
А.С.Пушкин, «Египетские ночи»
Мало написать хороший исторический роман – ты поди продай хороший исторический роман. А в процессе продажи еще сто раз объясни профессионалам и любителям, зачем непатриотично пишешь не о России.
Этот вопрос мне задавали неоднократно. Не один вопрос, а множество вариаций: кому здесь нужна эта ваша Шотландия? Что Шотландия пятисотлетней давности может дать сегодняшним россиянам? И, наконец, зачем русской женщине XXI века потребовалось рассказывать историю шотландца, умершего 500 лет назад? Последнее спросил у меня native англичанин, любящий русскую культуру, но всерьез озадаченный выбором темы.
С последним вопросом проще