банку с живым, бледным тельцем внутри, одновременно похожим и на лягушку, и на человеческий эмбрион.
Крохотный, как у рыбы ротик существа беспрерывно двигался, выпуклые, слепые глазенки уже приоткрылись.
– Его з-зовут Д-дэрри!
Рейнеке бесцеремонно выхватил банку у Коллингвуда и повертел ее в руках.
– Он некрасив.
– О-он ещ-ще маленький, – опешил Коллингвуд.
– Он не будет красив, – небрежно возразил Рейнеке. – Пальцы не оформятся… Нельзя взращивать то, что ущербно изначально – золотые слова Арнальдуса де Виллановы.
– Я н-не с-с…
– Питер… Кстати, где он? Ваш маленький помощник дворецкого – это Эверест вашего творчества. Все остальное – куча убитого времени и переведенного белка. Я же советовал вам бросить гомункулов и заняться палингенезом? Советовал?
– Эт-то м-мой л-лучш-ший эк-кземпляр!
– Нет, это издевательство над природой.
Рейнеке уронил банку на пол, и та разлетелась брызгами. Дэрри заерзал в предсмертных судорогах посреди расползающейся лужи и осколков стекла.
– О-о-о… – застонал Коллингвуд, дрожа и опускаясь на колени. – Н-нет!
Его лицо мучительно сморщилось, в глазах заблестели слезы.
– Д-дэрри-и!
– Возвращаемся к застолью! – не глядя на него, скомандовал Рейнеке.
Спустя полчаса собравшиеся стали растекаться из гостиного зала по всему особняку.
Рейнеке развалился в кресле у пылающего камина в окружении ловящей каждое его слово экзальтированной юной публики. Подростки были от него без ума. В отличие от родителей, чистое зло прельщало их, прежде всего, своей чистотой, а не какими-то мелкими сопутствующими выгодами.
– Еще раз повторяю, это не дьявол! – вяло оборвал Рейнеке одного из говоривших. – Ну не дьявол, понимаете? Тот, кого вы называете «дьявол» – это ничто иное, как наш настоящий бог. А «бог» – это такой парень, которому на все наплевать уже добрых тринадцать миллиардов лет. Молитесь тому, кто о вас хотя бы знает!
– Но сэр… – начал шестнадцатилетний веснушчатый паренек с горящими глазами.
– Можете мне верить, я говорю его устами! Да-да… Если угодно, я марионетка, натянутая на его мощную длань!
– Так, что у нас сегодня в э-э… приоритете? – промолвил Рейнеке, уже обращаясь к самому себе. – Доклад Портера на тему «какие мы молодцы», познакомиться с нашим дорогим суицидальником из Лондона, слепая овечка и… конечно же, игра! Да… Игра, во имя которой мы все здесь, собственно, и собрались!
Многие, прежде ни разу не бывавшие на съездах «Крысиного короля», молодые люди изумленно округлили глаза.
– Игра… – сладко повторил Рейнеке. – Мы… собрались здесь… чтобы… славно и весело провести время!
Карлик Питер принес ему новый бокал на золотом подносе.
– Спасибо, малыш.
– Да, да! – Продолжил Рейнеке. – Или кто-то по скудоумию решил, будто мы съехались сюда, чтобы петь гимн, хлопать в ладоши и слушать пламенные речи о том, насколько