нынешних. Может, сообразили уже и вместо замедлителя какую-нибудь хрень вставлять. Во взрыватель. Чтоб без задержки. А жаль. Полезная штукенция. Во многих жизненных случаях. И не жизненных. Тоже.
Вышел в районе палаток, внимательно прислушался. Шатров тех уже не было, и вообще сплошной разор и запустенье. Полчок, похоже, умотал на восток. Разумно. Зная Шульмейстера, не думаю, чтобы здесь хоть что-то осталось интересного. Для меня. Однако чу! Какой-то шум на самолетных стоянках. Да не просто шум. Будто взрывом, мат-перемат и матюгами погоняется. И голос вроде знакомый. Точно, Петрович.
Не скрываясь уже, подхожу ближе. Там что-то вроде тента соорудили из кусков брезента, под тентом «миг», рядом с «мигом» Петрович и тот самый салага-технарь. Похоже, что-то уронил Петровичу на ногу, и тот теперь ему вполне вежливо и обстоятельно рассказывает, что так делать нехорошо и неправильно. Тихушничать не стал – кто ж его знает, что простой обыкновенный технарь с испугу да устатку сотворить может. Наоборот, не спеша подошел, что-то насвистывая: «Броня крепка, и танки наши быстры…» или: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»[72]. Все время их путаю. Мотив, в смысле. Впрочем, с моим персональным медведем на ухо – без разницы.
Петрович как будто даже не удивился мне. Впрочем, смотрю, он едва на ногах стоит, и явно не от водки. Запашок есть, но так… фоновый. Под глазами аж круги черные.
– Жрать будешь… – пробормотал только под нос. Именно так – без вопроса в голосе. Утвердительно скорее. Молодой тут же метнулся под фюзеляж и выволок сверточек. С полкирпича хлеба, тушенка, нож. Пара луковиц. Фляжка с холодным чаем. Самый очаровательный натюрморт, для тех, кто понимает.
Пока заправлялся, Петрович выложил новости. Вернулся из нашей четверки один Фролов. На едва живом биплане. Но сам целый. Доложил, что мосту каюк. Попал-таки, значит! А также что Петракова зенитки ухайдокали, в огненный шар, а замполита «мессер» поджег. На обратном уже пути. С концами. Но мою героическую посадку успел заметить, черт глазастый, а поскольку один «миг» был поврежден при бомбежке до состояния пригодности только к разбору на запчасти – это уже после нашего вылета к мосту пара «сто десятых» подскочила, другой же мною лично, тогда еще, но до вполне ремонтнопригодного состояния, а перебазироваться в Кобрин надо было спешно, ибо стрельба слышалась уже чуть ли не в Жабинке, да и Катилюс докладывал о мотоциклистах, побитых его орлами… опять же, и грешники, ко всему, в лице Петровича и молодого, в наличии имелись… короче, Фролов, Батя и старлей Гудава, комэск-раз, оседлали исправные «миги», прочие же пайлоты – все, что оставалось летающего, да и закурлыкали журавушками в сторону Кобрина. Туда же двинулась автоколонна технарей. А эшелон с семьями и большей частью барахла Шульмейстер еще прошлой ночью умудрился из Жабинки отправить. Может быть, даже успешно.
Что же касается Петровича с молодым, то их, во искупление грехов тяжких, оставили с нелетающими «мигами». Чтоб снять консоль и винт с безнадежно поврежденного и установить