дела;
3) любое число помощников;
4) выполнение по его указанию сложнейших опытных конструкций;
5) устройство лаборатории и обеспечение любых научно-исследовательских мероприятий;
6) самостоятельный выбор тем для научных работ;
7) возможность выезда на любой фронт, кроме Восточного, для проверки его расчетов в полевых условиях.
Прежде всего, его пытались купить не как человека с генеральскими звездами на петлицах, а как одного из мировых авторитетов в области фортификации.
На одной чаше весов были оптимальные, идеальные даже условия для работы и жизни, но – ценой предательства. На другой – самые страшные нацистские «фабрики смерти». Он выбрал Голгофу. И, несломленный, непокоренный, прошел свой крестный путь через Майданек, Освенцим, Заксенхаузен, Маутхаузен.
Вот за это потом, посмертно – «Золотая Звезда» Героя.
Было бы неправдой утверждать, что в книгах и газетно-журнальных публикациях советских лет о Карбышеве не отдавалось должное дореволюционной его биографии. Но вот примечательный факт. В дар московскому Государственному историческому музею были переданы интереснейшие воспоминания однокашника Карбышева сначала по Николаевской инженерной академии, потом по строительству Брестской крепости инженер-полковника В. М. Догадина. Так вот, музею не удалось их опубликовать в течение 40 лет!
Чего же так боялись редакторы и во времена оттепели, потом застоя и в последующие годы?
Оказывается, того, что Карбышев представал в этих мемуарах не только в привычной роли талантливого инженера-фортификатора, но и как блестящий, отчаянной храбрости офицер царской армии. Записки эти были изданы только в 2002 году. Вот описание в них приемных экзаменов в императорскую Военно-инженерную академию в 1908 году, среди абитуриентов большинство было с наградами за недавнюю русско-японскую войну:
«Особенно много этих отличий, привлекших к себе общее внимание, было у одного офицера, прибывшего с Дальнего Востока, у которого ордена были не только на груди, где носили ордена 3-й и 4-й степени, но и на шее у воротника блестел орден Станислава 2-й степени с мечами. Больше ни у кого из приехавших офицеров такого ордена не было. Грудь этого офицера украшали ордена Владимира, Анны, Станислава, все с мечами и бантами, левее орденов располагались три медали. <…>
Ростом он был ниже всех других офицеров. Волосы имел черные, короткие, зачесанные кверху, и носил маленькие усы, закрученные на концах. Его продолговатое лицо носило следы оспы. По своему сложению он был худощав, строен и по-строевому подтянут. Говорил тихо, не повышая голоса, быстрым говорком, отрывистыми фразами, уснащая их афоризмами и острыми словечками».
Согласитесь, этот портрет куда ближе к фотографии Карбышева, сделанной во время Первой мировой, чем к другой фотографии, снятой перед Великой Отечественной и ставшей потом канонической. А между тем словесный портрет и эти две фотографии связаны одной неразрывной связью.