давил на них, на их волю, всей силой, на которую только был способен в свои десять лет. Крепкий, высокий, широкоплечий, он походил на юношу и уже внушал страх любому бете. И все же прекрасно понимал, что пока эта пара, в чей дом они вошли без спроса, рядом, они не посмеют ослушаться его слова, но стоит им отойти, как мужчина сразу выйдет из-под его контроля. Тем более, если он предан другому альфе. У Улана пока не хватало сил полностью подчинить себе взрослого человека.
Луна на небе из тонкого ломтика превратилась в шар и уже пошла на спад, а они все шли и шли. Избегая больших поселений, избегая городов, стараясь двигаться по краям владений других альф, которые были слишком заняты войной друг с другом. Пятеро детей прятались в лесах, горах, иногда забредая в одиноко стоявшие на отшибе дома. Сам Улан мог скитаться вечность. Его братья, за которых он теперь отвечал, тоже держались стойко, кроме маленького Юмо – он капризничал, почти не спал и плохо ел. Самый младший из них с самого начала казался и самым слабым, и Улан боялся не сдержать обещание, данное матери. Он и так уже потерял Дорла! Им пришлось покинуть Денос без него, и теперь Улан не имел представления, жив ли его брат. Но если рассуждать здраво – то шестилетний ребенок, пусть даже наделенный небывалыми для своего возраста способностями, все равно ничего не сможет сделать взрослому альфе. А значит шансов еще когда-нибудь увидеть Дорла живым практически нет. Улан подумал, что у него нет права потерять еще и Юмо.
– В ваших краях есть лекарь? Мой брат третий день весь горит…
Хозяин лачуги снова оглянулся на свою жену, и та, вытянув шею и уставившись на младенца, даже сделала шаг вперед, выйдя из своего угла. Улан не знал, были ли у нее свои дети, но возмозможно материнский инстинкт присущ всем женщинам, потому что она, пересилив свой страх перед пятью хоть и еще не взрослыми, но все же альфами, решилась подойти.
– У него горячка. Нужно обтереть прохладной водой, – тихо произнесла она, боязливо покосившись на Улана, и он кивнул. Ободренная его согласием, она чуть смелее добавила: – Я сварю настойку, от которой ему станет легче.
Улан не надеялся, что случайная женщина, на чей дом они набрели в глухой чаще, сможет помочь. Она под строгим взглядом взяла малыша на руки и заботливо, словно родное дитя, положила на стол. Юмо был так слаб, что не мог даже сидеть.
– Если ты навредишь ему, а тебя убью, – произнес Улан, сел на пол, откинулся спиной на стену из подгнивших досок и прикрыл глаза.
Все земли в этой стороне порезаны на небольшие лоскуты и поделены между альфами, изо дня в день воюющими друг с другом и перекраювающими карту. Эти края давно не знали покоя. Улан, погрузившийся в полудрему, продолжал думать о том, сколько лет им придется скитаться, прежде чем попробовать отгрызть свой кусок земли. И каковы их шансы дожить до того момента, когда они смогут оказать сопротивление. Еще он думал об отце и о матери. И о пропавшем Дорле. Об их доме, захваченном чужим альфой. И о растоптанных маминых цветах, что цвели пышным цветом под окном его комнаты. Он обернулся посмотреть на свой дом, когда они с братьями убегали подальше от вражеской армии,