но вы ее и даром не возьмете.
– Вижу, у вас с собой пакет с какими-то вещами, – заметила Чарская.
– Да, – кивнул посетитель. – Там старая техника. Я несу ее в комиссионный магазин.
– Покажете?
Он пожал плечами и вывалил на стол содержимое своей сумки – пленочный фотоаппарат-мыльницу, головастый будильник и маленький кассетный магнитофон.
На губах Ольги Сергеевны вновь появилась улыбка.
– Вы можете оставить в залог это, – тонкий пальчик с аккуратным красным маникюром указал на фотоаппарат. – Отличная вещь. Могу предложить за него двадцать тысяч.
Глаза мужчины стали круглыми, как блюдца. Мои – тоже. Да что там, я едва не задохнулась от возмущения.
Мыльницу в залог? Но ведь она – кладезь его самых добрых и светлых воспоминаний! Этим фотоапапратом он сделал большую часть снимков, которые так любит пересматривать.
Сыновья, смешные, веснушчатые мальчишки с большими квадратными портфелями отправляются в первый класс. Жена, молодая, в синем платье с мелкими белыми цветочками, весело смеется у большой новогодней ели. Внучка Машенькая, милая егоза, сидит на полу в бабушкиной соломенной шляпе…
Неужели Чарская не видит, эти воспоминания, сильные, мощные, монументальные, единственное, что держит этого человека на плаву? Они – база его нынешней жизни. Без них эта жизнь развалится, как шаткая пирамидка. Он сопьется и покончит с собой – повесится или прыгнет с моста в холодную реку.
Пусть лучше мужчина отдаст мыльницу в комиссионку. Воспоминания тогда останутся при нем, и он, возможно, все-таки выплывет из своего черного депрессивного омута.
– Двадцать тысяч?.. – в изумлении переспросил клиент.
– Да, – кивнула Чарская. – Впрочем, я могу накинуть еще немного. Двадцать три тысячи. Согласны?
Двадцать три тысячи. За сломанную исковерканную жизнь. Не слишком ли дешево?
– Ольга Сергеевна, – вмешалась я, – едва ли этот старенький фотоаппарат стоит так много. Быть может, мы все-таки возьмем обручальные кольца?
Во взгляде начальницы появились насмешливые огоньки.
– Сумма адекватна, Светлана Юрьевна. Не сомневайтесь.
Все она видит и все понимает. Ей важно заполучить для ломбарда свежие эмоции и абсолютно плевать, что после этого произойдет с их бывшим владельцем.
– Я согласен, – поспешно вставил мужчина. – А вы, барышня, не встревайте. Начальнице вашей, небось, виднее, что сколько стоит.
Следующие десять минут я беспомощно наблюдала, как Чарская выписывает клиенту залоговый билет и переводит на банковскую карту деньги.
– Ольга Сергеевна, как же так! – воскликнула я, когда посетитель ушел. – Разве можно было забирать у него эти воспоминания?!
– Других подходящих не было, – невозмутимо пожала плечами та.
– Но ведь он без них погибнет!
Она закатила глаза.
– Не выдумывай ерунду, Света. Это всего лишь память о старых снимках.