ведь и она не могла просто забыть.
Кусочки не складываются. Всё-таки поддаюсь и царапаю кожу ногтями, на миг прикрыв глаза от блаженства.
– А папа? Может, он что-то помнит?
– Думаю, он бы что-нибудь упомянул утром, будь оно так, – с ноткой горечи произносит мама. – Милая… – начинает она самым аккуратным тоном, словно боится спугнуть.
– Я схожу с ума? – напрямую выпаливаю я.
Мама резко мотает головой.
– В тебе огромный запас энергии, который хочет реализоваться. Ты буквально пропитана магией, и её становится всё больше. Боюсь, для тебя граница между мирами становится слишком размытой…
– То есть… – встряхиваю копной запутанных волос. – Разве это может быть загробный мир, если я разговаривала в нём с тобой?! Ты же… ну, то есть, я хочу сказать, ты же жива…
– Духи могут являться к нам в образе других людей. Не обязательно они будут выглядеть так, как при жизни.
– Но… – потираю глаза, – я чувствовала твои касания. Это было так реально…
Мама поджимает губы.
– Это и было реально, в какой-то степени. Духи не могут быть материальными, являясь в наш мир, но если мы перенесемся в их…
– То будем чувствовать их?
Она кивает.
– Но ты должна взять это под контроль. Плохо, если тебя будет закидывать туда без твоего согласия. Одри, ты слышишь?
Соглашаюсь качанием головы.
– Во сне ты более уязвима, – продолжает мама. – Сегодня приготовлю чай, выпьешь перед тем, как лечь в постель.
Она поднимается на ноги и вновь берётся за зеленоватую жидкость, пока я обдумываю её слова и расчесываю зудящее запястье.
6. КАРЕН
Пение птиц. Как же оно прекрасно. Звонкие переливчатые трели. Словно вестники хороших перемен, пернатые голосят, что есть мочи. И как же контрастируют эти звуки с запахом влажной земли. Страх мгновенно заполняет каждую клеточку, включая в работу все рецепторы. Также сыро и прохладно было в гробу. Но прежде, чем я успеваю открыть глаза, мозг подаёт следующий сигнал для анализа: дышится слишком легко. Воздуха много, а значит, это не второе возрождение.
Поднимаю веки, лёжа на спине: высокий плохо отёсанный деревянный потолок, бетонные четырёхгранные столбы по периметру с выбитыми на них иероглифами, земляные стены без окон. При попытке встать раздаётся громкий звон. Резко поворачиваю голову в сторону звука и быстро сажусь. Глаза расширяются от ужаса, когда в них отражаются кандалы на запястьях.
Это же… – внутренний голос дрожит.
Подскакиваю на ноги и с силой дёргаю руками, но цепи не поддаются, оставаясь прикованными к тем самым массивным столбам болезненно-серого цвета. Попытка выскользнуть из широких железных браслетов тоже заканчивается провалом – они прилегают слишком плотно. Нервы накаляются, дыхание учащается. в очередной раз осматриваюсь: иероглифы напоминают те, что рисовала Одри.
Да где я вообще? Как здесь оказалась?
Кручу головой, стараясь найти способ выбраться из этого кошмара. Единственная дверь слишком далеко, чтобы дотянуться. Сжимаю зубы, покрепче хватаю цепь и ещё несколько