пыль с сиденья и подлокотников. И уселся в красную плюшевую мякость, приветливо заскрипевшую старыми пружинами. Уселся и задремал. А может, и не задремал. Просто размечтался и расфантазировался. И, незаметно, расстроенные его чувства пришли в порядок. Обрели стройность и легкость. Сколько уж он так просидел, никто не знает. Очнулся, когда в голове зазвучала тихая, но весьма приятная, мелодия, чему он безмерно удивился. Потом сообразил, что мелодия эта звучит вовсе не в его голове, а скорее всего, доносится сверху, со сцены, где в этот момент начинался вечерний спектакль.
– Ну, вот. – Произнес он. – Спектакль начинается. А что у нас дают сегодня? – И сам же ответил.
– «Последние» Горького. – И тут же остановил сам себя на полуслове. – Постой. В «Последних» совсем другая музыка. Я точно знаю. Значит, что? – Он попытался сосредоточиться. – Значит… – Замолчал на секунду. Продолжил. – Значит, что ничего не значит. И музыка эта к спектаклю не имеет никакого отношения. – Сделал паузу. Спросил сам себя. – Я что же, сам с собой разговаривать начал?
– А хоть бы и сам с собой. Что тут такого? – Услышал он голос. – Почему не побеседовать с умным человеком?
– И действительно, почему? Если есть, что сказать. – Хмель еще вовсю гулял в Степином организме. – Почему не поговорить? – И новая мысль образовалась в нетрезвой Степиной голове:
– А, все-таки, музыка. Откуда? – Сам же нашел ответ. – Видно, приснилась. – И тут же возразил. – Но сейчас-то я не сплю. Или все-таки сплю? – Вконец запутался он. Махнул рукой. – Ну, и черт с ней. С музыкой. – Устроился на троне удобнее. Прикрыл глаза. Тихонько. Едва слышно заурчал себе под нос тоненьким голосом.
Как у бабушки козялок.
Как у бабушки козялок.
Козялок, козялок.
Козялок. Козялок.
Подложил под щеку ладошку. Задышал ровно, подчинившись сморившей его дреме. И, сквозь дрему услыхал, все тот же голос, как ему показалось, немного обиженный:
– Ну, вот. Вечно так. В кои веки живая душа забрела, а поговорить не с кем. Эй, парень, хватит ночевать. Давай побеседуем. Выспишься еще. Успеешь.
– Сейчас, сейчас. – Степа завозился на троне, положил под щечку вторую ладошку, зачмокал губками. – Пять минуточек. Только пять минуточек и все.– Внезапно открыл глаза. Мгновенно уселся. Огляделся по сторонам. – Кто здесь? Кто это со мной разговаривает? А ну, выходи. – Завертел головой. Увидел бутафорскую сабельку. Схватил в руки. – Выходи, говорю. А то, хуже будет.
– Да я, вроде, и не уходил никуда.
– Кто здесь? Объявись. – Степа взмахнул над головой деревяшкой. – Выходи на свет. Видеть тебя хочу.
– Ну, на счет видеть, это вы погорячились. А вот, поговорить, пожалуйста. Это мы завсегда готовы. – Степа вновь завертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть собеседника.
– Да вы головой-то не вертите. – Прошелестело у самого его уха. – Все равно ничего не высмотрите.