спросил Борис Николаевич.
– Символично, – развел руками репортер. – Пламя подпитывается, значит – есть жизнь в этих краях.
– Принимается, – одобрил Полевой.
Бабушка на экране тем временем успела перебраться на лавочку и получить закадровый вопрос:
– Часто в город ездить приходится?
– Да ну, – отмахнулась она. – У нас в сельпо почти все есть, вон, в грузовых и едет! – указала за спину. – Я вон… – повернулась к стоящей рядом с ней авоське и начала инвентаризацию. – Консерва деду – краба, я сама их не ем, больно страшные. И эти еще – полухвабриканты рыбьи, вкусные – жуть, у нас в сельпо холодильника нужного под них нету.
– Пошла антисоветчина! – гоготнул Полевой. – Да сиди ты, – добродушно махнул рукой на подскочившего оправдываться репортера. – Такой дефицит – не дефицит, вон, краба с полуфабрикатами деду везет Земфира Захаровна, какая уж тут антисоветчина?
– Немножко умело подпущенного дефицита не повредит, – глубокомысленно согласился я.
– Мы сюда молодыми еще приехали, – перешла бабушка к воспоминаниям, ностальгически улыбнувшись. – Считай – в чисто поле: одни бараки стояли…
Монтажная склейка.
– Почему? – среагировал я.
– Потому что «зэки строили», – развел руками оператор.
– Ладно, – поморщился я.
Не стоит неудобные темы лишний раз пинать. Да и вообще – ну зэки, ну и что?
– Ничего, остроились, зажили. Детей четверых в люди вывели – во Владивостоке сейчас живут, все с высшим образованием, – добавила Земфира Захаровна. – Мы с дедом не жалуемся – у нас хорошо, и школа есть, и ДК – я туда песни петь хожу, в кружок – и кооператив даже открыли, снасть рыбацкую гнать, дед там подрабатывает, сети плетет.
– Пенсии не хватает? – предположил голос из-за кадра.
– Тю-ю-ю, – отмахнулась бабушка. – Пенсии нынче за глаза хватает, хоть на книжку ложь. Скучно ему, дураку старому, на печке лежать – пойду, говорит, молодым опыт передавать. Рыбак он у меня, – с доверительной улыбкой поведала она нам семейную тайну и перешла на другие деревенские блага. – А еще у нас амбулатория есть, там фельдшер Маргарита Филипповна, у ней руки золотые.
Монтажная склейка, и мы смотрим на чисто подметенное от снега, крашенное зеленой краской, крылечко деревянного одноэтажного домика с табличкой «Амбулатория». Дверь открылась, и оттуда выбралась одетая в шубу с торчащим из-под нее белым халатом, укутанная в мохнатый платочек, неожиданно-молодая симпатичная женщина лет тридцати с валенками на ногах.
– Ой, здравствуйте! – подпрыгнула она. – А вы из телевизора?
– Из телевизора, – подтвердил закадровый репортер.
– А я как раз на обход, – расстроилась она. – Ой, мне же звонили! – снова подпрыгнула. – Вы с нами поедете, да?
– С вами, – подтвердил Михаил.
– Если лежачего больного везти придется, мы вас высадим, – решительно заявила она.
– Мы со всем пониманием и не будем мешать, –