резко, словно в порыве ярости откидывая листы с пюпитра на пол, было что-то интимное, искреннее и не предназначенное для чужих глаз. Мне следовало выйти, прикрыв дверь, и не нарушать эту идиллию, но музыка была настолько прекрасной, что я замерла, не в силах пошевелиться. Мне хотелось, чтобы она не заканчивалась, чтобы она наполнила весь дом, уводя за собой в другой мир, как можно дальше от пугающей реальности последних дней. Чувствуя, как к горлу подступают слезы – от пережитого ужаса, боли очередной потери и опустошающей усталости, я слегка облокотилась на дверной косяк и прикрыла глаза. Еще пара минут – и я обязательно найду в себе силы закрыть дверь с другой стороны.
– Вы удачно устроились? – резкий вопрос юноши моментально вернул меня в реальность. Андрей не обернулся, и музыка не прервалась: его пальцы по-прежнему бегло скользили по клавишам, пока он терпеливо выжидал моего ответа. – Может, вам чего-то не хватает? Лея не угадала с размером одежды?
Вздрогнув от неожиданности, я резко выпрямилась и прочистила горло. Мне пришлось приложить усилия, чтобы голос прозвучал невозмутимо.
– Благодарю, с одеждой все в порядке.
Андрей еле заметно кивнул, или мне так показалось из-за его неестественного наклона головы.
– А комната? Комната вам подходит? Возможно, вы предпочитаете окна на другую сторону, чтобы солнце с утра не светило так ярко. Мы можем переселить вас, если желаете…
– Комната прекрасна. Лучше всех, что у меня когда-либо были до этого.
Я нервно сглотнула, неловко переступив с ноги на ногу. Почему, даже когда Андрей сидел спиной ко мне, у меня было чувство, что он сканирует меня взглядом? И несмотря на то что пальцы все быстрее и громче бегали по клавишам, его голос звучал как и ранее – учтиво и бесстрастно.
– В таком случае, может быть, вы голодны?
– Я знаю, как пройти на кухню… – соврала я, чувствуя, как в темноте краска все больше заливает лицо.
– Тогда позвольте спросить, что вы до сих пор делаете в моей комнате?
Резко прервав мелодию, он положил руки на колени и обернулся. В сумрачном свете я заметила, что его лицо пошло пятнами от возбуждения и быстрой игры. Мокрые волосы были небрежно взъерошены, а изумрудно-зеленые глаза бешено уставились на меня с нескрываемым презрением. Я почувствовала, как покрываюсь потом под его тяжелым взглядом, который, казалось, мертвой хваткой припечатал меня к стене, не давая пошевелиться.
– Прошу прощения, – ошеломленно произнесла я. Звук застрял где-то в горле, из-за чего слова прозвучали почти шепотом. – Я не собиралась вас беспокоить…
– Но побеспокоили, – скривился Андрей.
– Я не совсем понимаю… Я оскорбила вас?
Его глаза расширились от удивления:
– И чем же вы могли меня оскорбить?
– Тем, что на глазах у всех начала расспрашивать о семье, которую вы так оберегаете, – сглотнув, ответила я. – Вы не хотели говорить о ней и боялись…
– Боялся?! –