впереди.
– Слушай, мам, – вдруг решилась Кира, – а знаешь, к кому был вызов?
– К кому?
– К Славе Кунгурову! Помнишь?
– Хотела бы забыть, – усмехнулась мама. – Неужели спился? Да, что с нами делает время…
Мама сокрушенно покачала головой, но так, чтобы Кира поняла – ей нисколько не жаль.
– Не он сам, друг его какой-то.
– Понятно. Спаивает, скотина двуличная. Ну да, так проще и надежнее, чем просто мозги дурить. Ну и что, он тебя снова проклял?
Кира засмеялась:
– Ты знаешь, нет, а совсем даже наоборот. Звал к себе работать.
– Да? Кем?
– Я сама толком не поняла, что-то вроде администратора. Похоже, он думает, что я все еще могу устроить ему мировое признание. Сейчас-то за это точно уже не посадят.
Мама улыбнулась:
– Ну да, он же не знает…
– Похоже, что нет.
– Но ты все равно не ведись на его провокации, да и вообще держись от него подальше.
– Ну, теперь-то что, теперь мне уже нечего терять.
Мама фыркнула:
– А ты с ним свяжись, и быстро поймешь, что было что, но будет уже поздно. Славик твой как петля кишки при ущемленной грыже. Пролезет, куда не звали, ущемится, а потом нырнет в живот, и хрен его найдешь.
– Но все же тогда он поступил со мной как порядочный человек. Это я, получается, его подвела.
– Ну а ему все нипочем, быть стукачом так стукачом, – пропела мама.
– Честным стукачом.
– Да-да. Сонечка Мармеладова в чистом виде. Если хочешь знать мое мнение, это он вас тогда и сдал со всеми потрохами.
Зная, что по этому вопросу спорь не спорь, а каждый останется при своем, Кира поднесла к губам чашку, медленно вдохнула кофейный аромат и сделала крошечный глоток. Кофе мама варила лучше всех на свете.
Будучи дочерью дипломата в ранге чрезвычайного и полномочного посла, Кира с детства знала, что за ней наблюдают соответствующие службы, и относилась к этому спокойно, скорее как к лишнему поводу держать себя в руках, чем как к обременительному ограничению свободы. В их кругу естественно было быть «на виду», и Кира рано поняла, как радостно жить, когда тебе нечего стыдиться, пусть эта радость и достигается некоторыми самоограничениями.
Она не пила, не курила, не ложилась в любезно распахнутые для нее постели, не воровала, не лгала, не ругала советскую власть, так что прятаться? Пусть смотрят, ради бога.
Когда Кира на подаренном родителями японском магнитофоне стала слушать рок, ей в голову не пришло, что она делает что-то нехорошее. В берущих за душу балладах «Красной тьмы» она не увидела ничего антисоветского, ребята пели о любви, об одиночестве, об ужасах войны. Да, в названии группы присутствовали определенные коннотации, но их нужно было еще уловить и осмыслить. На официальные площадки с таким репертуаром вход заказан, но это из-за неординарных художественных решений, а идеология тут как будто ни при чем. Понятно, когда ты полвека заведовал культурой и все эти годы тебе ласкали слух разные «Полюшки-поля» и «Калинки-малинки», то, услышав впервые