у меня сбоку, я знал, что проще простого проигнорировать это. Она время от времени поднимала руку, задерживала взгляд на подаренном мною кольце и вздыхала. Сидящая напротив женщина средних лет с улыбкой наблюдала за моей невестой и, возможно, предавалась воспоминаниям о тех временах, когда впереди у нее была вся жизнь. Она ведь не знала, к чему все эти вздохи, а вот я догадывался.
Было сложно радоваться предстоящему событию из-за нависшей над нами грозовой тучи стольких смертей. Нет, правда, они буквально нависли над нашими головами: на стене висел телевизор, передающий местные новости. На экране появлялась хроника с места пожара и последние сообщения. Показывали интервью с Джошем Фарни. Весь в саже, выглядел он ужасно, но зато он выжил, с радостью отметил я. Он был слегка подвыпившим, когда я видел его перед боем. Большинство пришедших на арену либо были пьяными, либо добрали градус, пока ждали, когда мы с моим соперником обменяемся ударами. Когда в помещении вспыхнуло пламя, у всех в жилах заиграл адреналин – даже самые захмелевшие мигом протрезвели.
Как бы я хотел, чтобы ничего этого не было. Мы стольких потеряли, предстоящая свадьба казалась не слишком уместной. По опыту я знал, что трагические воспоминания могут преследовать тебя. Приурочить эту дату к событию, которое мы собирались отмечать из года в год, значит навсегда оставить ее в своей памяти. Проклятье, из здания все еще выносили тела, а я рассуждаю обо всем как о препятствии. Ведь некоторые родители еще не знали, что больше никогда не увидят своих детей.
Эти эгоистичные мысли вели к угрызениям совести, а те, в свою очередь, – ко лжи. И все же не верилось, что мы женимся именно сейчас. Но я не хотел, чтобы Эбби считала, будто я не на седьмом небе от счастья по поводу женитьбы. Она точно все неправильно поймет, а потом и вовсе передумает. Поэтому я сосредоточил все внимание на ней и том, что мы собирались сделать. Мне хотелось казаться нормальным, обезумевшим от счастья женихом, меньшего она не заслуживала. Мне не впервые притворяться, что все хорошо, хотя я не мог выкинуть чего-то из головы. Живое доказательство этому приютилось у меня под крылом.
На телевизионном экране женщина-корреспондент стояла на улице возле Китон Холла, держа обеими руками микрофон, между ее бровей пролегла глубокая морщина. «… именно этими вопросами будут задаваться родственники погибших: кто виноват? А теперь вернемся в студию. Кент…»
Вдруг к горлу подкатила тошнота. Столько погибло, конечно, кого-то должны привлечь к ответственности. Была ли это вина Адама? Сядет ли он в тюрьму? Или же я? Я прижал Эбби к себе и поцеловал ее в макушку. Женщина за стойкой подняла микрофон и стала что-то говорить, а мое колено нервно задергалось. Если мы в ближайшее время не сядем на самолет, я схвачу Эбби и побегу в Вегас. Сейчас мне казалось, что я был способен прибыть туда даже раньше самолета. Служащая авиалинии проинструктировала нас о правилах посадки, ее голос поднимался и опускался, пока она, наверное, в миллионный раз зачитывала объявление. Она была похожей на училку из мультика «Мелочь пузатая»: нудную, с монотонным и трудно воспринимаемым