своим поведением его правоту, я покинул дом и отправился бродить по улицам. Мое первое впечатление подтвердилось. Глаза мои непрерывно переходили от одного вида на другой, не в силах ни на чем остановиться. Как такое возможно? Несколько прохожих, которых я повстречал, приостанавливались при виде незнакомого ребенка, и со всяким я вежливо здоровался и называл свое имя, так что, полагаю, через час уже весь Саут-Этчесон был в курсе, что к достопочтенному Дерби Коннору Эллингтону прибыл его внук, сын покойной его дочери. Мою мать многие помнили – разумеется, не взрослой женщиной, а ребенком, – и две или три дамы, услышав ее имя, с самым грустным выражением лица погладили меня по голове, однако больше ничего не прибавили.
Вскоре у меня неимоверно начали болеть глаза: несомненно, это произошло из-за необходимости находиться на чрезмерно ярком свету, среди в прямом смысле слова пылающих красок, которыми буквально сочились стены здешних строений.
Я вернулся в дом и по указанию деда поднялся на второй этаж, где имелась пустая комната. Когда-то в детстве здесь жили старшие братья моей матери, объяснил дед, так что все здесь отличным образом предназначено для обитания мальчиков.
Не вполне понимая, что он имеет в виду, я огляделся: две узкие жесткие кровати с тонкими одеялами, одно невысокое окно с закругленным верхом, пол выкрашен темно-красной краской, на стене только одна картина – приглядевшись, я понял, что она изображает какой-то сюжет из Священного Писания. Там были нарисованы двое молодых мужчин, между ними – пузатый ослик, идущий по заваленной камнями пустынной дороге, какие-то скалы с одной стороны и море – с другой. На мужчинах были длинные одежды, волосы убраны под головные уборы типа тюрбанов, огромные темные их глаза блестели.
Я не сомневался в том, что здесь имеется в виду какая-то древняя притча, но вот какая – сколько ни ломал голову, ничего не мог припомнить.
Помимо уже описанной мебели, в комнате стояли небольшой столик и два стула, а в углу находилась вешалка для одежды, и на ней виднелось очень старое и длинное пальто, похожее на повешенного и давно разложившегося до состояния скелета преступника. Его плечи повисли, руки болтались, а череп, должно быть, отвалился, потому что шляпа лежала внизу, у несуществующих ног.
Я сел на одну из кроватей и задумался. Из всего, что я здесь встретил и с чем пообщался, больше всего мне понравился дед. За неделю ничего особенно скучного или неприятного здесь не произойдет, мелькнуло у меня в голове. Нужно ведь в конце концов сблизиться с родственниками! Я не оставлял также мысли разузнать о своих дядьях.
День прошел как-то сонно, скучно и незаметно, а утром следующего в дом явилась та самая женщина, которая приходила к деду помогать ему с хозяйством. Она с топотом поднялась на второй этаж – исключительно для того, чтобы встретиться со мной, надо полагать, потому что никаких уборок в этих комнатах дед посторонним