ребенком, а теперь должен иметь дело с маленьким братом, мачехой и отцом, который до этого отсутствовал в его жизни. Добавьте сюда другой язык и культуру.
– Мы прекрасно это понимаем, – сказала Клио. – Но надеемся, что спокойная жизнь в любящей семье и заботливое отношение в вашей школе помогут все наладить.
– Несомненно, – кивнул Хартвелл и опять неуверенно замолчал. – К сожалению, относительно Германии существуют некоторые предубеждения, и мы заметили пару случаев травли, которую, конечно же, постарались решительно прекратить. Бруно вам об этом рассказывал?
Грейс посмотрел на Клио, и та покачала головой.
– Нет, – ответил он. – Ни слова.
– Думаю, Бруно разобрался с этим по-своему. Вообще-то, он очень уверенный в себе мальчик, в определенном смысле.
– Да, он такой, – подтвердила Клио.
Вид у директора стал задумчивый.
– Пару дней назад я поговорил с Бруно с глазу на глаз, и кое-какие его слова меня весьма удивили.
Казалось, преподаватель сомневался, стоит ли их повторять.
– И что же сказал наш сын? – подбодрила его Клио.
Хартвелл снова сплел руки, теперь уже в очевидном смущении.
– Так вот, я задал ему обычные вопросы, какие задаю всем мальчикам его возраста, чтобы получить представление об их интересах и подсказать учителям, в каком направлении работать. Я поинтересовался у вашего сына, кем он хочет быть, когда вырастет. Разумеется, большинство наших учеников еще не задумываются о будущей карьере. Однако Бруно ответил очень определенно… и, откровенно говоря, немного меня озадачил. Вы сами когда-нибудь спрашивали его об этом?
– Нет, – признался Грейс. – И что же он сказал?
– Так вот, он заявил, что хотел бы стать химиком или диктатором.
Усмешка Грейса тут же угасла, как только он заметил, насколько потрясена Клио.
– Химиком или диктатором? – переспросил он. – Неужели Буно прямо так и сказал?
– Именно, – подтвердил директор.
– А он не уточнил, диктатором какой страны? – осведомился Грейс.
– Я задал ему этот вопрос. И Бруно ответил со всей серьезностью, что пока еще окончательно не решил, но склоняется к Венесуэле.
– К Венесуэле? – удивился Грейс. – Но почему?
– Он сказал, что мог бы внедрить там такие же принципы защиты природы, как на Галапагосских островах, и побудить другие страны по всему миру сделать то же самое. Весьма впечатляющие мысли для мальчика его возраста, вам не кажется?
– А разве в Венесуэле диктатура? – спросила Клио.
– Хороший вопрос, – слегка смущенно протянул директор. – Нет, там демократия. Подозреваю, что Бруно еще слишком мал, чтобы понимать разницу.
Грейс ненадолго задумался, однако ничего не сказал. Он только надеялся, что Тэд Хартвелл прав.
Надеялся, но не был уверен.
18
26 сентября, среда
По пути домой супруги Грейс остановились поужинать в загородном пабе-ресторане «Рыжий лис».