молча разошлись по своим дорогам.
Ванька проводил взглядом уходящего Деда Егора и поскользнувшись на ступеньке, шмякнулся прямиком на попу.
– Ай, не ушибся, малец? – спросил его Дед Макар, поднимая внука за подмышки.
– Не, – покачал головой Ванька, – баба меня вона как тепло одела. – Он похлопал себя по ватным толстым штанам и, неуклюже ступая, начал передвигать ноги в больших не по размеру валенках к Найде. Та высунула язык и лизнула его по щеке.
Ванька засмеялся, утирая слюну с лица и посмотрел на деда.
– Ну, иди, иди, – махнул рукой дед, – погуляй. На улице вона как хорошо.
Ванька неуклюже перебирал ногами, пытаясь вытащить рукав телогрейки из пасти Найды. Та не хотела его отпускать и тянула в другую сторону.
– Найда! – Окрикнула собаку Баба Нюра. – Я вот тебе. – Погрозила она ей пальцем.
Найда отпустила рукав и, обиженно опустив голову, поплелась за Ванькой.
Мальчик нашел сугроб повыше и начал взбираться по нему. Забравшись на самый верх, он с силой плюхнулся на свое мягкое место и кубарем скатился вниз. Рыхлый снег подлетел от Ванькиного движения и начал засыпать собой мальчишку.
Ванька выбрался из сугроба и смахнул с лица холодный снег. Щеки его зарумянились, а на лице сияла яркая улыбка.
Дед Макар зашел в дом. Из окна он долго наблюдал как внучек резвится во дворе, распугивая кудахтающих кур.
Ходил дед весь вечер мрачный. Тяжело вздыхая, маялся по комнате, то присядет, то приляжет, да все места себе не находит. Ванька тихонько со своего табурета на него все поглядывал. Слово произнести не мог, так страшно было. Наконец, бабка чаю принесла. С баранками. Ванька придвинул свой табурет к столу поближе и ухватил одну мягкую свежую бараночку. Бабка потрепала его по голове и подошла к деду. Они о чем-то шептались несколько минут, а потом дед с облегчением вздохнул. И мрачное выражение его лица сменилось на умиротворенную улыбку. Ванька тут же улыбнулся ему в ответ и в глазах мальчишки заискрилась легкая хитринка: «Значит можно и сегодня к деду пристать со сказочкой».
Ночь уже опустилась на двор, когда Ванька, допив кружку теплого молока, залезал к деду под одеяло. Укутав ноги в тепло и поудобнее устроившись на подушке, он смотрел на деда, приоткрыв рот от предвкушения чего-то совершенно потрясающего…
***
Тихую июльскую ночь над деревней оглушил пронзительный рев, сотрясающий раскрытые ставни в окнах домов. Мужчины выбегали на улицу, неся в одной руке зажженные лампы, а в другой первое попавшееся под руку оружие.
– Здесь сидите! – крикнул Фома младшим братьям и матери, подхватывая стоявший в углу топор. – Ставни закройте и дверь на засов! – Крикнул он через плечо, выскакивая наружу вслед за отцом.
Улица озарилась ночными огнями, с дюжину мужиков двинулись в сторону леса. Остальные направились по дороге к низине.
Фома посмотрел на отца и, вскинув топор, пошел вслед за ним. Возле заболоченной