пел в «зазеркалье» под чужую фанеру. Вот так просто.
Но и этого Волкову показалось мало. Гулять так гулять. Раз позволено многое – значит, позволено все.
Он решил сделать певицей и юную стриптизершу – мулатку, участвовавшую обычно в его оргиях.
Такой маленький Волков, а столько всего мог напридумывать. Он был большим выдумщиком, хотя и болтал ногами под обеденным столом, не доставая до пола.
Огромная мулатка обычно ходила в кожаном фартуке и время от времени хлестала огромным хлыстом по девушкам стриптизершам.
Элла закрыла глаза.
Она представила, как Офелия Ванго ходит в блестящем, лаковом фартуке по комнате. Комната огромная. Говорят, у Волкова самая большая квартира…400 квадратных метров… В центре, на роскошной огромной кровати сидит маленький Волков. Рядом лежит белокурый мальчик-гей. Он улыбается своими мягкими губами, заискивающе заглядывая в карие глаза хозяина. Сам Волков смеется. Обнаженные и полуобнаженные девушки танцуют, плавно освобождаясь от одежды. И огромная, как авианосец мулатка, с толстыми, жирными бедрами и широким тазом смачно ударяет хлыстом по полу иль по обнаженным частям стриптизерш, маленьких и изящных. Они кажутся рядом с ней, невероятными статуэтками, карлицами, червячками, немыслимыми в стране великанов.
И Волков – как главный карлик, командует всеми, в том числе и великаншей – Офелией, весело смеясь и хохоча, отдавая распоряжения и переглядываясь с миниатюрным мальчиком-блондином.
Какой он разноплановый, горько усмехнулась Разина. И мальчики, и девочки…
Элла услышала голоса в коридоре. Обуваться не хотелось. Не хотелось застегивать молнию на сапожках, не хотелось наклоняться. Не хотелось двигаться. Слабость разливалась по всему телу…
На ее место шел Гиршман. Уверенно, нагло. А тот, великий член, что стоял за его спиной, требовал, чтобы она, она сама вывела его за ручку на сцену, поставила на свое место и еще раскланялась, и расшаркалась в благодарность. Правительство. Да это было реально круто.
Она даже вообразить такого не могла, что вообще возможно такое. На сцену, в полном составе, на телевидение, в «Звездное зазеркалье» засунуть свой собственный бордель.
Куда катится все. Куда катится.
И что она может?
Только пассивно смотреть и с ужасом думать о том, что будет дальше. Не с ней. Уже не с ней. Что будет дальше с дочкой. Ее дочкой.
Эстрада превращалась в простую канализацию. В клоаку. Грязь. Здесь были любовницы, любовники, дети любовниц, какие-то родственники, дальние и левые…
Подрыгаться и покрасоваться хотели все.
Что же это такое.
Концепции, концепции… Элла вдруг вспомнила, как на каком-то интервью у нее спросили… Сейчас-то никто уже не задавал ей вопросов. Никто. Она сама пыталась отвечать, – но никто уже не слушал. Кому она была интересна. Хотя и цеплялась всеми коготками пухленьких ручек. Вот и радио свое сделала.
Концепция современной эстрады. Концепция современной музыки…
Разина улыбнулась,