хочу книгу про вас написать, вернее про вашу жизнь. Вот уйдёте один за одним все трое, и памяти не останется, а так люди читать будут, вас поминать.
– Уже двое, – поправила тётя Шура. И задумалась: а ведь и правда, с родственниками они связи не поддерживали, те как уехали двадцать лет назад – ни слуху ни духу. Своих детей она ещё в молодости похоронила. Саше пятнадцать годков было, а Вите – семнадцать, на мотоцикле разбились, у отца сердце не выдержало, тоже через год накрылся, так и осталась одна. Спасибо, Маша не дала руки на себя наложить: всё кричала, что грех это великий, и Господь никому не по силам испытаний не пошлёт, и что надо всё принять и смириться. Да, смириться и молиться.
А ей больше ничего и не оставалось кроме молитв.
– Чего у него сама не спросишь? Он же столько времени с тобой проводит, на рыбалку ходите, вы прямо не разлей вода. Вот и расспросила бы его!
– Не хочу его раны теребить, ты же знаешь, что он с заходами, не дай Бог, что случится.
– Вообще-то да, я и не подумала об этом.
В комнате повисла тишина. Лай собачки и топот ног в прихожей известили, что мужики уже вернулись назад.
Первой с радостным лаем вбежала Хани, следом за ней по очереди вошли мужчины.
– Ночью, видать, дождь будет, ветер поднялся, – снимая кепку, сказал дед. – Кролей накормили, Шура, курей я закрыл, так что всё нормально.
– Ну и слава Богу! – отозвалась старушка. – Садись, Тимофей, давай чайку попьём. Я сегодня здесь с Катей заночую, а вы с Максимом к тебе, наверно, пойдёте ночевать. Ты как, Максим Алексеевич? Согласен? Тётя Шура посмотрела на Максима.
– Да, конечно, как скажете. Я тут поинтересоваться хотел? – Максим посмотрел на стариков. – А вы помните, кто тут раньше жил?
– Где именно? – спросил дед.
– Ну в этом доме, или хате. Я не знаю, как правильно.
– Как же, не помним? – подхватила тётя Шура. – Всё мы помним: бабка Нюра здесь жила с дедом Николаем. Оба фронтовики, она в партизанах была, он – танкистом. Дети их в город уехали жить, сын, правда, потом вернулся. Никудышный был, пил часто, семью потерял из за пьянки. Так зимой и замёрз насмерть. А дочка хорошей была. Дед когда помер, она часто приезжала. Нюру всё уговаривала к ней переехать. Но та наотрез отказывалась. Внука привозили часто на лето, смышленый пацан был. Максимом звали.
Тут тётя Шура глаза вытаращила на Максима:
– А как твою мамку зовут, сынок?
– Звали, – с грустью в голосе ответил Максим: – звали Зинаида Николаевна Захарова. Мне десять лет было, они с отцом в Крым отдыхать поехали, да там и утонули. Меня с собой не взяли, чисто случайно, у меня ангина была. Потом двоюродный брат отца забрал меня к себе. Я долго искал эту деревню, память детская сильная, часто вспоминал этот дом. Тогда он мне казался огромным, и бабушку с дедушкой я хорошо помню.
– А как ты в лодке оказался без сознания? – внезапно спросила Катя.
– Да так и оказался! Поехал я на рыбалку