с кофе, надо полагать, за деньги таких же сердобольных и жалостливых как Ольга Алексеевна…
Машина – это было здорово. Они ездили на дачу и больше не таскали на своем горбу и в сумке на колесах кабачки, которые у них росли особенно буйно, чего не скажешь о других культурах, Одна беда: невозможно было предсказать, как поведет их автомобиль в следующую минуту. Он, например, мог не въехать на ту не очень крутую горку, которая венчала последний спуск перед дачей; она могла не завестись утром, когда они оставались ночевать в своем дачном домике, и тогда Виталий Юрьевич открывал капот, без всякого толку смотрел на провода и шланги и очень приблизительно представлял, для чего они и куда ведут. Все, что он мог, это вывернуть и почистить свечи, и это иногда помогало: машина, почихав немного, заводилась. Чаще злополучную машину заводили с буксира, благо, на дачах кто-нибудь да проезжал на своей машине. Однажды машина вдруг заглохла на перекрестке перед светофором. Машину сердобольные прохожие помогли выкатить к тротуару. Виталию Юрьевичу казалось, что над ним смеются, и ему было очень неловко. Вот также как-то на курсах вождения во время практических занятий он растерялся, не смог совершить поворот на перекрестке и встал. Инструктор матерился, потому что из проезжавших мимо автомобилей высовывались улыбающиеся физиономии и отпускали шутки в адрес и ученика, и инструктора, а из КАМАЗа показалась мордастая голова и пробасила: «Привет чайникам!»
Проблем не было, если сосед по даче оказывался на своем участке в одно время с Виталием Юрьевичем. Тогда он быстро разбирался в неполадках и заводил машину, но при этом говорил:
– Ну, Юрьич, ты и коня себе купил. Это скорее кляча какая-то. И советовал:
– Да продай ты ее к лешему.
И Виталий Юрьевич решился. Инфляция как хороший стайер, не только не снижала темпа на дистанции, но и ускорялась, достигнув совершенно ненормального уровня.
Виталий Юрьевич вел дневник, в котором использовал наиболее яркие публикации из газет. Дневник этот отражал все важнейшие политические события, судьбоносные для будущего России в тот период времени, когда формировалось демократическое государство с его уродливой экономикой и криминальными структурами. Но это было не главным. Сухие политические факты интересовали Виталия Юрьевича постольку-поскольку. В своем дневнике он пытался рассказать о простых людях, живущих в новых условиях далеко от Москвы, показать особенность характера русского человека, раскрыть загадку его души и таланта. Когда-нибудь, когда улягутся страсти, Россия успокоится и наступит стабильность, он собирался использовать свой дневник, как основу для книги. У него даже сложилось условное название книги: «Политический дневник. Записки провинциала». Цифры, которыми располагал Виталий Юрьевич, были красноречивы.
Если сравнивать с тем временем, когда колбаса стоила два рубля двадцать копеек, то цены к 1994 году увеличились на отдельные виды продуктов питания, например,