Конечно, устаю. Полторы ставки, ночные дежурства. А ставка врача, как и учителя… Да сами, тетя Оль, знаете. Особо не разгонишься. Ладно, я побежала. Завтра зайду. Да, тетя Оля, совсем забыла. Моей маме позвоните, она чего-то хотела.
Последние слова донеслись уже из тамбура, когда Ольга Алексеевна закрывала двери.
В том, что они лишились всех своих денег, Виталий Юрьевич винил только себя. Ведь сомневался же он, чувствовал, что здесь попахивает какой-то авантюрой. Да и не в его принципе было пользоваться «халявой», в какой бы упаковке она ни была преподнесена.
Выздоровление сменилось депрессией. Виталий Юрьевич целый день сидел в кресле, тупо уставившись в телевизор, или молча ходил по комнате, сдвинув брови к переносице, отчего походил на ночную птицу филина.
Ольга Алексеевна не выдержала и позвонила Алексею Николаевичу, который должен был вернуться с какой-то конференции из Москвы. Тот пришел вечером с бутылкой водки. Ольга Алексеевна было возразила, но Алексей Николаевич прижал палец к губам и весело подмигнул. Ольга Алексеевна махнула рукой и пошла на кухню за закуской. Она поставила на стол маринованные огурчики, нарезала сальца из морозилки, и оно розоватыми пластиками с темными мясными прожилками аппетитно лежало в тарелке.
– Сейчас разогрею картошку, – сказала Ольга Алексеевна и оставила друзей вдвоем.
– Зря ты раскис, – добродушно сказал Алексей Николаевич, после того как они выпили водки. – Вот этого я от тебя никак не ожидал.
– Ничего себе, зря. Почти два миллиона псу под хвост. Можно сказать подарил. Только кому – не знаю.
– Нехорошо, обидно! Но не смертельно. У моей Верки тоже миллион накрылся, – беззаботно засмеялся Алексей Николаевич.
– Ты же говорил, пятьсот тысяч, – напомнил Виталий Юрьевич.
– А проценты? С процентами уже около миллиона набежало. Так Верка моя уже их мысленно своими кровными считала. Я говорю, снимай, Вер, снимай, пока не поздно. Нет, говорит, еще месяц подожду. Вот и дождалась.
– Алеш, но ведь кто знал, что вот так вдруг. Такие деньги! – Ольга Алексеевна молитвенно сложила руки на груди.
– Вот-вот. Жадность нас и подводит. Ну, как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.
– Factum est factum, – вяло произнес Виталий Юрьевич.
– Во-во. Что сделано, то сделано. Пусть тебя утешит то, что ты не один такой. Знаешь, сколько людей последнее потеряли? У нас в институте лаборантка трехкомнатную квартиру обменяла на однокомнатную, а разницу вложила в МММ, хотела дочери с зятем отдельную квартиру и машину купить. Теперь молодые живут у его родителей в двухкомнатной квартире, а лаборантка наша в психушку попала. Вот это трагедия. А у тебя так – неприятность. Уж если Бог не дал счастья быть полным дураком, то приходится крутиться, терять и начинать все сначала… И побрейся, смотреть тошно.
– Говорят, сейчас небольшая небритость в моде, – пошутил Виталий Юрьевич.
– Ага, если ты молодой миллионер, а на тебе безукоризненный фрак, а не кроссовки и мятый пиджак.
Глава 8
Виталий