также было связано с вопросом о том, как исключить возможность того, что в будущем Германия вновь станет представлять угрозу для своих соседей и для всего мира. Одним из предлагавшихся (в нескольких разных вариантах) решений был раздел Германии. Это было не совсем лишено смысла, учитывая тот факт, что страна существовала как национальное государство всего 75 лет. Поэтому планы американского заместителя госсекретаря Моргентау, согласно которым Германия должна была быть разделена на части и деиндустриализирована, нашли поддержку как у Рузвельта, так и у Черчилля. При этом цели политики безопасности были увязаны с ликвидацией промышленности: Германия должна была лишиться всей тяжелой промышленности, а промышленность Рурской области должна была быть полностью ликвидирована. Таким образом, согласно расчетам, можно было удовлетворить репарационные требования европейских союзников, изменить экономическое положение в Европе за счет Германии и лишить ее средств для возобновления агрессии.
Однако разделенная на части и деиндустриализированная Германия вообще не смогла бы выплачивать репарации, поэтому оккупационным державам пришлось бы самим обеспечивать всем необходимым людей, живущих в их оккупационных зонах. Этот аргумент возобладал, в результате чего планы по разделу Германии были сняты с повестки дня еще до окончания войны. Однако и здесь между союзниками существовали явные противоречия. Ведь даже если западные политики признавали, что Советский Союз имеет законное право на большую часть репараций из‑за колоссальных разрушений в стране, они также должны были учитывать затраты своих собственных стран и пожелания своих избирателей внутри страны. Это касалось и кредитов, предоставленных США своим союзникам, – в общей сложности 42 миллиарда долларов США, большая часть из которых пришлась на СССР. После победы американская общественность ожидала, что ее освободят от такого бремени и ей больше не придется финансировать страны далекой Европы. Поэтому правительство США прекратило экономическую помощь Советскому Союзу в самый день капитуляции Германии. Советское правительство было совершенно не подготовлено к такому развитию событий. Сталин рассматривал это как попытку оказать давление на Советский Союз и считал, что его стремление не отдавать ничего, что когда-то оказалось в его руках, нашло тем самым еще большее подтверждение. Таким образом, взаимное недоверие усилилось.
В политических дебатах и в научных исследованиях долгое время оспаривалось, была ли экспансия Советского Союза на Запад в первую очередь мотивирована агрессивными намерениями, такими как экспорт коммунизма, или же это была оборонительная политика, направленная на сохранение достигнутого. Эта дискуссия – в основном о мотивах Сталина и советского руководства – характеризовалась, однако, предположением, что с советской стороны вообще не существовало четкой внешнеполитической концепции. Однако более убедительными являются те свидетельства, которые