мнимого божества, Лиля штудировала толстые учебники, зубрила сложные очертания формул органической химии. Весна пролетала в угаре нерастраченных чувств. Настольная лампа слепила глаза, заменяя теплый трепет первых лучей солнца. Буйство цветения осталось за пределами оконной рамы. Жизнь вне учителя утратила свой смысл. Идеальный образ заменял собой все летящие краски весны, он сам стал весенним пробуждением, смыслом, возрождением. Жертвовать своим зрением, своим юным временем было так сладко. Томительная истома смешивалась с тоской ожидания. Ведь вечер без субъекта обожания казался вечностью. Даже грусть была утешительной, сочилась медом и терпкой горечью.
Лиля сразу же подняла руку на уроке, надеясь вызвать неподдельный интерес практиканта к своей неприметной персоне блестящим ответом. Она безупречно расчертила витиеватую вязь формулы на доске, расплетая белое безумие. Она словно творила кружево мелом, разворачивала силу своего влюбленного усилия. Студент откинулся на стуле, лениво закинув ногу за ногу, и изумленно наблюдал за старательной ученицей, не допустившей ни единой ошибки. Сам он толком не знал ни одной структуры соединений, связи атомов и вовсе не интересовали его. Он признавал только связи между своим собственным эго и случайной попутчицей. Сверив схему в учебнике с тайным признанием в любви на доске, учитель и вовсе ошалел от безукоризненного совпадения. С испугом и немного пристыженно он поставил девушке самую высокую отметку в журнал и велел садиться. С тех пор он немного опасался ее, невольно сравнивая непогрешимый пыл со своим собственным профессиональным бессилием. Лиля, сама того не ведая, нанесла удар под дых его мужской гордыне, не подкрепленной знанием. Учитель впредь избегал немного сумасшедшей школьницы, предпочитая вызывать к доске других учениц, выбравших правильный путь соблазнения через сексуальную одежду и дерзкое невежество. Прелесть спотыкающейся невинности обладала куда большей силой. Если бы Лиля была порасторопнее и искушеннее в вопросах любви, она бы тоже оголила свои длинные ноги и распустила волосы, вечно стянутые в тугой хвост. Но девушка была чиста, и любовь ее была подобна невесомому шепоту, она никогда не скрывалась за шумными личинами. Влюбленность выставлялась в целомудренной наготе и естественности, все уловки и игры остались за бортом безмолвного признания. Студент же искал грома и молний. Он обращал внимание только на вызывающие явления природы, яркие и возбуждающие интерес.
Время практики закончилось. Лиля утратила последние надежды. Объект любви всегда смотрел сквозь нее, она была невидимым воздухом, за спиной которого сидела одноклассница с предельно соблазнительными формами. Чувства и старания не увенчались успехом, взаимность так и осталась в стране несбывшихся грез. Но она продолжала идеализировать и оправдывать педагога, полностью принимая свое внешнее несоответствие ослепительному светилу.