но на подушке в наволочке.
– Вшей, чтобы не завёл, себя подначив, забеспокоился – надолго ли я здесь устроился – в подвальной камере? И, что с ним сделают они. Здесь беззащитный он, как мышка. Ведь КГБисты/ВЧК – звери безбожные, от Дьявола.
Наверно, опыты на мне – буду вести, предположил. Бить станут или…? Жестокая ли будет – месть? Криков – не будет слышно здесь. Один, нет папы, мамы, почти без сил… – беспомощный. Их – отпустить, просил. Я бы – себя простил.
Увидев треугольный штамп на наволочке, прочитал: № … части войсковой.
– В карцер попал – на гауптвахте спал?!
Держать меня здесь не имеют права! – хотел он возмутиться, закричать, стучать ногами, требовать – сейчас же отпустить из заключения. И передумал, вспомнив – с «охотниками» встречу в ресторане и, воровство в квартире….
За ним, возможно, наблюдали или воды звук на «толчке» услышали.
Немолодой солдат принёс с котлетой кашу, хлеб и чай – в посуде алюминиевой.
– Служивый – час какой, подскажешь? – спросил солдата Влад, благодаря за завтрак или ужин.
Солдат ответил, улыбаясь.
– Восьмой, твой первый ужин. Посуду вымоешь, на стол положишь, глазами в угол показал, и отвернулся – собравшись выйти.
– А как давно я здесь?
– Чуть больше суток. Всё время спал. Набедокурил сильно? Замучили? Видно – устал.
– Что-то подобное, словами не расскажешь.
– Здесь строго, поделился опытом солдат, за время службы виденным не раз и, удалился сразу, дверь на засов закрыв, со скрежетом, петли замкнув.
– Чтобы я не сбежал… Замкнули на засов, как будто бы преступника, пытался возмутиться – вяло, но продолжать не стал, прекрасно помня – документы, и пачку долларов украл.
Насчёт работы, он не беспокоился, был в отпуске заслуженном. Его бы не хватились, минимум – с полмесяца. В квартире жил один. За это время, выпустят? Или… оставят здесь – надолго, ждать – до потери пульса?
Он, несмотря, что был голодным, заснув, проспал немало. Сейчас наелся досыта и, захотел – снова «на долго».
– Как хорошо, что здесь один, не надо никого стесняться, он думал, выполняя моцион. Есть всё, до зубочистки – лишь бы прогулки были, и воздух – мне необходимый, бумага туалетная и шпонка.
Спать не хотелось. Словно ленью накачали и, нежеланием узнать, что будет, лежал не возмущаясь, заснуть – слабо пытаясь, кровать «не сладко» поминая (сильно ругаясь про себя).
В голову лезли непривычные в обычной жизни – мысли. Задумался о Гипносе, Морфее, что под землёй приснились…, и начал задавать себе вопросы – о зле, добре в семье и в обществе. Больше всего, он встретиться бы не хотел с Кербером – псом злым и страшным, что выдыхает вихри пламени из глоток, и обжигает жертву – с головы до пяток.
Хотелось верить, что ему приснилось всё, но получалось это трудно, за исключением моментов. Необъяснимых – явно.
Влад чувствовал, как начинает засыпать, и не мешала