развешенную для просушки, и смял ее, намереваясь запихнуть в саквояж.
Пес зарычал, затем залаял.
– Да что там, черт возьми? – Герцог расстегнул замок саквояжа.
– Прошу вас, не надо! – Иззи метнулась к нему. – Осторожнее, она спит! Если вы потревожите ее, она…
Но было уже слишком поздно.
С диким воплем боли он выдернул из саквояжа руку.
– Мать твою…
Иззи поморщилась. Ее опасения были не напрасны: на пальце герцога что-то болталось. Гибкое и гладкое тельце зубастого, шоколадно-белого хищника.
– Белоснежка, не смей!
Пес словно взбесился, скакал вокруг хозяина и облаивал верткое существо, напавшее на него. Рэнсом чертыхался, вскинув руку и пытаясь увернуться от собаки. Белоснежка же осталась верна себе: в палец она впилась мертвой хваткой.
– Белоснежка! – Иззи бегала вокруг беснующейся троицы. – Белоснежка, отпусти его!
Наконец взобравшись на стол, она ухитрилась схватить герцога за запястье, вцепилась в его руку обеими руками и всем своим весом удержала его на месте.
И замерла, стараясь не думать о том, как интимна их случайная поза. Его плечо, к которому она прижалась животом, казалось каменным. Локоть попал точно между грудей.
– Пожалуйста, постойте спокойно, – задыхаясь, взмолилась Иззи. – Чем сильнее вы мечетесь, тем глубже она вонзает зубы.
– Я не мечусь! Уже нет.
Он и впрямь не шевелился. Цепляясь за его руку, Иззи вдруг осознала, насколько он силен. И вместе с тем почувствовала, насколько велика его способность сдерживать себя.
Стоило ему захотеть, и он размазал бы Иззи и Белоснежку по стене так же легко, как разбивал стулья в щепки.
Дождавшись, когда руки перестанут трястись, она потянулась к Белоснежке и принялась осторожно разжимать пальцами ее крохотные челюсти.
– Дорогая, отпусти его. Ради всех нас. Отпусти герцога.
Наконец ей удалось отцепить Белоснежку от истерзанного, окровавленного пальца.
Все вздохнули с облегчением.
– Боже милостивый, Гуднайт. – Герцог встряхнул головой. – Что это? Крыса?
Иззи спрыгнула со стола, прижимая Белоснежку к груди.
– Не крыса, а горностай.
Он чертыхнулся.
– Вы держите в саквояже хорька?
– Не хорька, а горностая.
– Горностай, ласка, хорек – все едино.
– Ничего подобного, – запротестовала Иззи, поглаживая воинственную Белоснежку по гладкой меховой щечке. – Ну, вообще-то они похожи, но «горностай» звучит благороднее.
Прижимая Белоснежку к себе одной рукой, а другой почесывая ей брюшко, Иззи отнесла ее к саквояжу и открыла дверцу шарообразной клетки, сделанной из мелкой позолоченной сетки.
– Вот так… – прошептала она. – Ну, будь умницей.
Пес зарычал на Белоснежку. В ответ она приподняла губу, обнажив острые, как иголки, зубы.
– Будь умницей, – повторила Иззи, на этот раз строже, и повернулась к герцогу: – Ваша светлость, позвольте мне осмотреть