мать султана. В течение многих лет она каждый день следила за тем, чту сотни женщин едят и пьют, какую одежду носят, какими делами заняты. Ни одна чашка кофе в гареме не была сварена без ее разрешения, ни одна песня не была пропета без ее одобрения. И уж конечно, она, и только она, решала, какой из наложниц следует предстать пред ясные очи повелителя. Главный черный евнух был ее глазами и ушами. Но ныне валиде-султан оставила этот мир. Вся власть, принадлежавшая прежде матери Сулеймана, перешла в руки его супруги, которая, не довольствуясь этим, возжелала большего.
Имя этой женщины было Хюррем (Смешливая), но за глаза многие называли ее зхади – ведьма. У Хюррем имелось немало приверженцев, но еще больше у нее было недоброжелателей и врагов. Последние утверждали, что она якобы приворожила султана, добавив приворотное зелье в вишневый шербет, обрызгав этим зельем его подушку и в ночь полнолуния завязав его одежду узлом. Нарушив традицию, хранимую три сотни лет, султан, сочетаясь с Хюррем браком, устроил церемонию столь пышную, что подробности ее до сих пор обсуждали во всех городских тавернах, публичных домах и притонах курильщиков опиума. Джахан, конечно, не бывал ни в тавернах, ни в борделях, ни в притонах, но Санграм регулярно посещал все эти заведения и приносил оттуда лакомые кусочки сплетен.
Разумеется, никто не знал наверняка, была султанша ведьмой или нет. Но всем было прекрасно известно, что Хюррем обожала всякого рода диковинки и ради удовлетворения этой страсти не останавливалась ни перед чем. Самая крошечная карлица в империи, музыкальная шкатулка с двойным дном, крестьянская девушка, покрытая змеиной кожей, или же кукольный домик из драгоценных камней – все эти редкости она жаждала получить с одинаковым пылом. Султанша любила птиц и часто посещала их вольеры. Один из попугаев – красно-зеленый ара – пользовался ее особым расположением, и Хюррем научила его десятку слов. Эти слова попугай выкрикивал своим пронзительным голосом всякий раз, завидев султана Сулеймана, что вызывало на лице правителя подобие улыбки. Султанша любила кормить с рук газелей и жеребят, а вот к клеткам с дикими животными приближалась крайне редко. Оно и к лучшему, думал Джахан, до дрожи ее боявшийся. Да и как не трепетать перед женщиной, способной читать чужие мысли и похищать чужие души?
В первые недели в зверинце не случилось никаких особых событий. Чота поправлялся, к нему постепенно возвращались аппетит и хорошее настроение. Слон набрал вес, кожа его вновь стала упругой и блестящей. Ему выдали две попоны: одну повседневную, из синего бархата, расшитого серебряной нитью, а вторую – праздничную, из блестящей тяжелой парчи. Джахану нравилось трогать эти попоны, ощущая пальцами переплетения затейливых узоров. Он больше не сожалел о предметах роскошного убранства, которыми снабдил слона шах Хумаюн и которые бесстыдно присвоили головорезы капитана Гарета.
По ночам, стоило мальчику закрыть глаза, из сумрака выступало ненавистное лицо