прежде чем Джахан успел открыть рот, вмешалась няня:
– Уже поздно, свет очей моих. Ваша мать может вернуться в любой момент.
– Ты права, дада, – вздохнула девушка. – Нам пора идти.
Она поднялась на ноги, одернула платье и легкой, танцующей походкой двинулась по дорожке. Хесна-хатун некоторое время молча смотрела ей вслед. А когда Михримах отошла так далеко, что уже не могла разобрать ее слов, она заговорила. Голос няни был тих, почти нежен, и грозный смысл сказанного дошел до Джахана лишь после того, как верная спутница Михримах скрылась из виду.
– Глаза цвета гиацинта. Молочный брат слона. Ты странный парень, индус. А может, ты просто искусный лжец? Если это так, если ты обманываешь мою добрую, доверчивую девочку, можешь не сомневаться – тебе придется об этом горько пожалеть.
* * *
Когда на следующий вечер дочь султана вновь пришла проведать слона, няня, по обыкновению, сопровождала ее, но была молчалива, как камень. Что касается Михримах, то в свете угасающего дня она показалась Джахану еще более прекрасной, чем обычно. На одном из пальцев девушки сверкал бриллиант размером с грецкий орех, цвета голубиной крови. «Завладей я таким камнем, – пронеслось в голове у Джахана, – этого богатства мне хватило бы до конца жизни». И тут же поморщился: сама мысль о том, чтобы обворовать эту девушку, показалась ему отвратительной.
Угостив Чоту черносливом, дочь султана опустилась на траву под кустом сирени. От волос ее исходил восхитительный легкий аромат – не то цветов, не то диких трав.
– Я хочу знать, что случилось с мальчиком и слоном дальше.
По спине Джахана пробежал холодок, но голос его был невозмутим и спокоен:
– Ваше желание – закон, милостивая госпожа.
Примерно через год после того, как Чота появился на свет, индийский шах Хумаюн принимал во дворце редкого гостя – флотоводца Оттоманской империи, который потерял все свои корабли и половину людей во время сильного шторма. Выслушав рассказ о страшных бедствиях и испытаниях, выпавших на долю гостя, шах пообещал подарить ему новую каравеллу, дабы тот смог вернуться к родным берегам.
– Я вывел свои корабли в море, намереваясь сражаться с язычниками, – поведал флотоводец. – Но волею судьбы и ветра я оказался здесь. Теперь я понимаю, почему так произошло. Аллах хочет, чтобы я, испытав на себе, как велика щедрость великого шаха, поведал о ней своему султану.
Польщенный шах осыпал флотоводца роскошными подарками: богатыми тканями и драгоценными камнями. А некоторое время спустя, когда Хумаюн, удалившись в свои покои, принимал ванну из лепестков роз, на него вдруг снизошло озарение. Жизнь шаха являла собой череду горестных событий, его окружали бесчисленные враги, причем многие из этих врагов приходились ему кровными родственниками. Покойный отец дал сыну совет: никогда не причиняй вреда своим братьям, даже если они заслуживают этого. Однако