ударил слона: сначала хлыстом, потом дубинкой. Он то осыпал животное упреками и проклятиями, то обещал ему орехи и яблоки. Но ничего не помогало. Наконец Чота пришел в движение. Однако, вместо того чтобы затоптать осужденного, он отступил назад и снова замер, беспокойно поводя ушами.
Судьи, заметив, что публика утомилась от ожидания, сочли за благо изменить способ казни.
– Согласно традиции, еретик и его последователи будут преданы смерти через повешение, – заявили они.
В конце концов Меджнун-Шейх и девять его приверженцев были повешены, а тела их брошены в Босфор. Один из учеников, избежавший общей участи, ибо в день суда был в отъезде, остался ждать на берегу, на косе, уходящей далеко в море. Он знал, волны Босфора непременно вынесут тела на сушу. Одно за другим он вылавливал их, очищал от тины, осыпал поцелуями и предавал земле. В отличие от прочих захоронений, могилы этих людей не были украшены надгробными плитами.
* * *
С того самого дня, как они с Чотой прибыли в зверинец, Джахан ждал, когда же султан Сулейман пожелает увидеть слона. Но прошли недели, потом месяцы, а повелитель не вспоминал о присланном ему из Индии подарке. Султан или командовал армией на полях сражения, или следовал к месту очередной битвы. В те редкие дни, когда властитель пребывал во дворце, он был поглощен государственными делами или же искал отдохновения в гареме. Джахан продолжал ждать. Султан так и не пожаловал, однако настал день, когда зверинец соизволила посетить его супруга Хюррем.
Быстрая, как ветер, бесшумная, словно кошка, она появилась неожиданно, застав всех врасплох. Только что сад был пуст, и вдруг султанша, сопровождаемая свитой, возникла точно из воздуха. На ней были пурпурное платье, отделанное мехом горностая, и головной убор с кистями, доходившими до ее острого подбородка. На среднем пальце правой руки сверкало кольцо с изумрудом размером с куриное яйцо.
За матерью, в отдалении от свиты, почтительно державшейся на расстоянии семи шагов, следовала Михримах Султан. Лицо ее было наполовину прикрыто прозрачным шарфом, а в глазах, поблескивающих, словно камешки на дне прозрачного ручья, плясали веселые искорки. Встретив восхищенный взгляд Джахана, девушка слегка улыбнулась, обнажив щербинку между передними зубами, придающую ее улыбке особое обаяние и шаловливость.
Джахан несколько раз открыл и закрыл рот, борясь с желанием заговорить с дочерью султана. Он невольно сделал шаг в ее направлении, но тут евнух отвесил ему затрещину и прошипел:
– На колени! Что ты себе позволяешь, олух!
Испуганный погонщик исполнил приказ так поспешно, что колени его громко стукнули о камни, которыми был вымощен двор. Кое-кто из присутствующих засмеялся, и бедняга покраснел до ушей.
Хюррем, не удостоив Джахана взглядом, прошла мимо. Подол ее платья едва не коснулся склоненной головы мальчика.
– Кто ухаживает за этим зверем? – спросила она.
– Я, всесветлая госпожа, – ответил Джахан.
– Как его зовут?
– Чота, всесветлая госпожа.
– Что он