оставила бы маму? Она не из тех, кто оказывает помощь, ничего не требуя взамен.
– Училась прилежно… – Алиция Виссарионовна перебирала бумажки, надо полагать, в которых четко и ясно рассказывалась история нехитрой Жанниной жизни.
– Это хорошо… диплом… и работа в школе… никогда не понимала самоотверженности учителей… добре бы тех, которым платят, но нет же… Тебе нравилось там работать?
– Да.
Алиция Виссарионовна приподняла бровь, вероятно, этаким образом выказывая удивление.
– Допустим… – Жанне она не поверила. И зря. В школе вовсе не плохо, главное, чтобы коллектив подобрался достойный. Жанна младшие классы вела и скучала по детям, она детей всегда любила… Ничего, вернется. Ведь и ушла исключительно потому, что деньги нужны стали. – Женечка умерла… это ничтожество тоже… ты осталась одна… и сразу влипла в нехорошую историю.
Она укоризненно покачала головой, и Жанна тотчас ощутила острый укол совести.
Она не виновата! Сколько раз она наново переживала события тех трех месяцев, когда, казалось, весь мир был у ее ног… Ладно, не мир, но Илья.
Любовь, которая единственная и до гроба.
А потом вдруг…
– Я понимаю, тебе было одиноко. Но одиночество – еще не повод бросаться на шею первому встречному проходимцу. И ладно бы ты только роман закрутила. Но зачем вешать на себя ярмо кредита?
– Ему нужны были деньги…
– Ему? Милая, вот он бы их и искал… – Алиция Виссарионовна недовольно поджала губы. – Подумать только, моя внучка оказалась… курицей.
Жанна вздохнула. Именно курицей она себя и ощущала, такой вот обыкновенной деревенской несушкой, которую по недомыслию занесло в голубятню да к породистым голубям.
– Ладно, я понимаю, что у тебя не было жизненного опыта… и пример было брать не с кого, но, Жанночка, где были твои мозги?
Жанна молча склонила голову. Наверное, Алиция Виссарионовна права, и Жанна должна была заподозрить неладное, но Илья казался таким искренним.
А ей хотелось любви.
Чтобы как у родителей… чтобы квартира перестала пугать своей пустотой…
– Ты ничего мне не скажешь?
– Нет.
– Жаль. – Алиция Виссарионовна закрыла папку. – Я надеялась, что в Женечку ты пошла хотя бы характером. Ладно, можешь быть свободна. Обед в два. Опозданий я не одобряю. И будь любезна, переоденься… Леночка покажет тебе комнату… с остальными познакомишься вечером. Боже мой…
Она откинулась в кресле и стиснула голову ладонями.
– Вам плохо? – спросила Жанна.
– Плохо… Не семья, а сборище идиотов… и одним стало больше.
Жанна сочла за лучшее выйти.
В комнате спрятаться не получилось.
Надо сказать, что комната эта была огромной, обставленной с немалым вкусом, но в то же время на удивление неуютной. Светлые стены. Белый и совершенно непрактичный ковер. Мебель какая-то сюрреалистическая, хромированная, ломких очертаний.
Жанна вздохнула и велела