коридор с комнатами на каждой стороне. Полы были покрыты белым линолеумом, витал запах карболки и алкоголя. В коридоре стояла хромированная подставка на колесиках, к которой крепилось множество пластиковых трубочек и зажимов, а также пакет с раствором для капельницы. Через открытую дверь в одном из помещений она увидела каталку и операционный стол. По телу прокатилась волна страха и дурного предчувствия, будто участь ее повисла над головой грозовым облаком. Миссис Лейми дважды постучала в окошко в следующей двери и нажала на кнопку интеркома.
– Кто там? – послышался мужской голос.
– Элоиза.
Дверь слегка приоткрылась, и в коридор высунулся мужчина, желая удостовериться, что его не разыграли и там действительно стоит миссис Лейми. Довольный увиденным, он широко улыбнулся и жестом пригласил ее войти. На нем был белый халат, надетый поверх красной рубашки и черных брюк. Лакированные туфли мужчина подобрал под цвет рубашки.
– Элоиза! – воскликнул он так, словно ждал этого момента многие недели. – Я уж думал, ты не придешь.
– И все-таки я здесь, преподобный, – с сарказмом отозвалась она. – Давайте уже поскорее с этим покончим.
– Лучше зови меня доктором. Это внизу я преподобный, а тут я врач.
– Скорее подпольный акушер. «Доктор» звучит слишком весомо.
Он пожал плечами.
– Аборты я, вообще-то, больше не делаю. Занимался этим, когда они были под запретом и приносили неплохие деньги. Теперь переключился на избирательную хирургию – в основном пластические операции.
Миссис Лейми скривила лицо, нехотя представив, что он имел в виду.
Он усмехнулся. Впрочем, его взгляд тотчас вновь стал серьезным, как и подобает человеку медицины.
– Люди приезжают ко мне со всего города. И даже из Лос-Анджелеса. Как мужчины, так и женщины. Неподалеку отсюда в баре «Кошачий зов» работает танцовщица, которая обязана мне своей карьерой. Не представляешь, за что люди готовы платить. Чуть ли не все девушки в Норт-Бич делают себе огромную грудь. Но людям такое надоедает. А еще есть особый спрос на… как бы сказать… нечеловеческие результаты. На физиологически неправильную анатомию. – Преподобный Уайт посмотрел на посетительницу, ожидая какую-то реакцию, однако Элоиза не выглядела смущенной, и ее лицо оставалось бесстрастным. – Так вот, даже это сейчас уходит в прошлое. «Кошачий зов» решили превратить в театр-ресторан, и моя клиентка осталась без работы… Ты совсем не ценишь мои таланты, Элоиза, и твое отношение кажется мне странным.
– Странным? Пятнадцать лет назад у вас отобрали лицензию, а вы все еще проводите жуткие операции в каком-то проулке. И что же странного в моем отношении?
– Дело не в этом, тут мне все ясно. Я одного не могу понять – почему ты, обратившись за помощью, продолжаешь меня оскорблять? – Преподобный Уайт закурил и откинулся на спинку вращающегося кресла, перемещая сигару из одного уголка рта в другой.
Миссис Лейми отмахнула