смотрю до тех пор, пока в глазах не начинают мелькать красные пятна. Переворачиваю кольцо так, чтобы камень был невиден, сгибаю палец и тянусь к стакану с виски и колой.
Такой столп музыкальной индустрии, как «Форбс», однажды выбрал семью Джеймсов, хотя на самом деле Джеймсов-Сантьяго, потому что родители никогда не были женаты, у меня двойная фамилия. Люди считают, что у меня в одном мизинце больше таланта, чем у всех людей, вместе взятых, ведь мать у меня поп-звезда из Колумбии, а отец – композитор и владелец записывающей компании.
Возможно, но проблем у меня тоже больше.
В животе все скручивается в тугой узел, стоит представить, что творится в моей гардеробной за неприметной дверью. За один взгляд на нее журналисты отдали бы многое. Горы одежды моей и родителей, а также моей бывшей и лучшей подруги. Некоторые из вещей никому не подходят, некоторые никто никогда не надевал, есть еще вещи, прихваченные на разных мероприятиях и в гостиничных номерах, те, с которыми я не могу расстаться и держу просто так.
Сделав глоток, наслаждаюсь тем, как виски обжигает горло, это успокаивает нервы, не дает навязчивым мыслям увязнуть в голове.
– Калли ничего мне не говорит до последнего момента. – Делаю паузу, давая возможность отцу не согласиться с тем, что на мать можно положиться. Конечно, он ничего не скажет, хотя отсутствие у нее способностей организовывать рабочее время – одна из причин их расставания. Появление рядом молоденькой красотки было второстепенным.
– Напомни, почему ты сделал ее своим менеджером, а не меня, – спрашивает отец и берет со стола второй стакан. Будто копируя меня, он делает глоток, глядя прямо мне в глаза. Он поднимает руку, и рукав его темно-синего костюма от Бриони задирается.
Я провожу языком по передним зубам.
– Во-первых, потому что в этом случае мне не надо беспокоится, что она переспит с моей подругой.
Отец моргает, и на лбу вздувается вена – так бывает всегда, когда он раздражен.
Добро пожаловать в клуб. Мне совсем не хочется, чтобы ты соблазнил единственного дорогого мне человека.
– Я вижу, ты все еще обижен.
Приподняв плечо, указываю стаканом в его сторону.
– Ты еще с ней спишь?
– Эйден.
Вскидываю бровь.
Отец поднимает руку и трет висок.
– Не задавай вопросы, ответы на которые тебе не понравятся.
Не стану отрицать, предательство еще причиняет боль, но, надо признать, прошло уже много времени, и о Сильви Майклс я стараюсь забыть, как о страшном сне. События болезненные, оставившие шрамы, но все уже в далеком прошлом.
– Так же могу ответить на твой вопрос о маме. – Складываю руки на груди и пожимаю плечами. – К тому же она знает, что делает. И предана работе. Просто ведет себя как мать, вот и все.
Отец ухмыляется, ставит стакан и откидывается на спинку кресла.
– А я – нет? Сынок, ты, кажется, забываешь, кто научил ее всему, что она умеет.
Крепче сжимаю стакан, от ярости скребет в горле – все из-за того, что он назвал меня сыном, будто это