устроились хорошо! – со злостью выкрикнул стажер. – Этот не годится, тот не годится, один вы – пилот!
Стоящие кругом переглянулись. Похоже, стажер перегнул палку, зацепив опасную струну. Старший пилот несколько секунд пронизывал его стальным взглядом, затем, ни слова не говоря, развернулся и пошел прочь. Разобиженный, только что чуть не плачущий от досады стажер выкрикнул ему вслед:
– У вас же ни один стажер в пилоты не проходит. Может, это в вас дело?
Летчик остановился, повернувшись на каблуках, вернулся. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь пульсирующая на виске темно-синяя жилка выдавала, что внутренне он взбешен.
– Может, и во мне, – проскрипел он. – Может, это я должен не допускать в компанию неуравновешенных, невнимательных и невыдержанных людей. Что и делаю.
Отчеканив эту фразу, он снова ушел, на этот раз окончательно. Стажер в бессильной злобе сжал кулаки и, шепотом пробормотав в удаляющуюся спину ругательство, подхватил свою сумку и понуро побрел в противоположную сторону. Пилоты, покачивая головами, вполголоса обсуждая увиденное, стали расходиться. Гущин посмотрел вслед уходящему стажеру, почесал в затылке… Похоже, испытания его тут ждали серьезные. Впрочем, он был к ним готов. Штурвал он знал не просто как свои пять пальцев – как каждый в отдельности. И управлять самолетом для него было легко, потому что он чувствовал эту гигантскую стальную машину, словно живое существо. Так что стажер стажеру рознь. Плохо вот только, что опаздывает. И Алексей припустился бежать по коридору.
Как назло, он долго не мог найти нужную ему комнату: все двери были одинаковыми, без опознавательных знаков. Алексей поочередно дергал ручки, заглядывал внутрь и бежал дальше. Наконец, в самом конце коридора, рванув дверь на себя, он увидел просторный зал, где стояли капсулы авиатренажеров, и с облегчением перевел дух – именно сюда ему и было надо.
За столом сидели несколько мужчин в возрасте – члены комиссии, которым предстояло сейчас принимать экзамен у Алексея. Они неспешно переговаривались между собой о чем-то своем, житейском и, кажется, мало имеющем отношения к летному делу. Перед одним из них стояла табличка с надписью: «Председатель комиссии Смирнов М. П.». Алексей успел мимоходом его рассмотреть – седоватый, лицо простое, вроде не вредный на вид – и громко произнес:
– Здравствуйте!
Смирнов, продолжая разговор, обратился к своему собеседнику – как раз тому самому летчику, только что перекрывшему стажеру доступ к полетам:
– Ну, ладно, Леонид Саввич, тут ты не преувеличивай!
Но у того было свое непреклонное мнение, которое он не замедлил высказать:
– А все потому, что берем без должной строгости.
Он оторвался от своих бумаг и обернулся. Увидев Алексея, кивнул как бы в подтверждение своей мысли:
– Вот, пожалуйста.
Алексей сдержался, чтобы не покраснеть, и пробормотал:
– Простите, заблудился.
– Это вы так и с пассажирами разговаривать будете? –