сломать или украсть.
«Дай сюда! – рявкнул Боровой, прочел строку в учебнике и бросил его в огонь. – «В лесу я проголодался».
Вот и все! Никакой голой девки. «Холодивка» – это голодовка. Теперь суть: если из ста украинцев в батальоне только один владел родным языком, то как можно вообще говорить о существовании украинского языка, которым сами же украинцы не владеют? Вспомните предмет «Государство и право». Национальность определяется по языку, а не по цвету кожи или разрезу глаз. Если украинским языком никто не владеет, значит, никаких украинцев на свете нет. Так, Петруха?
– У меня только фамилия украинская, – ответил Петр Кухаренко. – Я в Сибири родился. В моей семье никто на украинском языке не говорил.
– Но учебник-то у тебя был, – возразил Вождь. – Если его кто-то написал, значит, украинский язык есть.
– Существование украинского языка как такового я не отрицаю, – парировал Воронов. – Но есть одно но! В городе Риме расположено микроскопическое государство – Ватикан. Глава его – папа Римский. Строгий такой мужик, солидный, духовный отец всех католиков на свете. Официальный язык Ватикана – латинский. Папа Римский на нем говорит, кардиналы говорят, врачи на нем рецепты выписывают, ботаники названия растениям дают. А кто еще говорит на латыни? Никто! Во всем Риме больше на нем никто не говорит, только папа и его свита. Теперь представьте, что в Италии решили поднять смуту те, кто владеет латинским языком. Что у них получится? Ничего. Носителей языка не хватит. На Украине будет то же самое. Западные украинцы, которые могут отличить голую девку от голодовки, будут на нас зубы точить, но они – в меньшинстве. Им количества не хватит, чтобы действие превратить в качество.
– Там же еще есть какой-то суржик, – припомнил Рогов.
– Суржик – это не отдельный язык, – разъяснил Воронов. – Это смесь литературных русских слов с вкраплением искаженных русских и польских слов. В армии я понял, что многие ошибочно считают украинским языком как раз суржик, а не тот непонятный язык из учебника английского языка. Кстати, перед дембелем прапорщик Боровой раздобрился и поведал мне, что «червона рута» – это вовсе не девушка, а сказочный красный цветок, распускающийся раз в году. Нам не пора на ужин?
Вместо ответа стекло в окне напротив стадиона разлетелось вдребезги. Следом, со стороны дороги, в бывший актовый зал влетели еще два кирпича. Сквозь разбитые окна с улицы донеслись вопли, грохот взорвавшегося взрывпакета, выстрел из ружья и крик часового у входа в школу:
– Пацаны! Нас атакуют!
Воронов вскочил с кровати и бросился к дежурному по отряду за автоматом. Остальные слушатели побежали экипироваться: надевать бронежилеты, каски, получать резиновые дубинки. Вопли на улице становились все громче. В одно мгновение тихий мирный вечер перерос в массовые беспорядки, охватившие весь Степанакерт.
Впоследствии бесчинства толпы по отношению к военнослужащим и личному составу Дальневосточной высшей школы МВД СССР неофициально назовут «Первый