мне устроит, если я не сдержу обещания. Я ведь как -никак еще числюсь на больничном.
– Я не виноват! – окрысился майор. – Дороги по всей стране такие!
– А кто за ними следить будет?! Не твой ли дружок почему-то заниматься этим не хочет! – я начал закипать.
Мало того, что меня выдернули с больничной койки, так этот балбес еще постоянно испытывает меня на прочность. Но я понимал, что ругаться бессмысленно – себе дороже, сердце пропустило удар, ухнуло куда-то вниз, и я устало махнув рукой, предложил побыстрее отправляться в путь.
Как и предполагал, в этот раз я вернулся домой не в шесть, а в десять часов вечера, потому что пришлось опрашивать нескольких свидетелей, пришедших по записи. Мало того, что их сведения оказались ничтожны, так они еще постоянно осведомлялись, не покажут ли их в новостях.
Особенно вывели меня из себя две малолетки. Так хотелось запереть их в камере до утра, чтобы не морочили голову своей глупой болтовней. Девушки оказались блогершами и мечтали попасть на расследование, чтобы поднять себе рейтинги.
Я боялся пропустить что-то важное, какую-либо зацепку, хоть мизерную ниточку, пришлось выслушивать их бредни до самого вечера.
Почти пять часов я изучал материалы: протоколы, допросы, фото, собранные коллегами улики…
На удивление, Вера ничего не сказала, хотя по ее виду было понятно, что она не в лучшем расположении духа и изо всех сил сдерживается, чтобы не высказать всё, что у нее на уме. Может присутствие Женьки не давало ей решимости предъявить мне свои претензии?
Женька же тянул резину с приготовлением ужина, сновал туда-сюда по комнатам, стараясь не дать скандалу разгореться. И лишь когда после вечерней трапезы Вера, помыв посуду бросила в раковину тряпку, удалилась к себе в спальню, парень чуть наклонившись ко мне прошептал в самое ухо:
– На свете становится все больше и больше людей нетрадиционной ориентации.
– Это ты про что? – встрепенулся я. В голове затеплилась надежда, что вот сейчас парень выскажет свои видения, и я наконец ухвачу нить дела, начиная раскручивать клубочек.
– Кто-то делает это по зову существа своего, а кто-то этим пользуется…
– Борис. – тон жены не предвещал ничего хорошего, и все расспросы решено было перенести на утро.
Я допил уже остывший чай, запихал в рот последний пирожок, сходил в душ и только коснувшись подушки – сразу уснул, вскользь отметив, что глаза Веры вспыхнули яростью, но тут же потухли. Она тихонько встала, заботливо укрыла меня одеялом и выключив свет, тоже легла спать.
Ночь я проспал как убитый, и подскочил лишь когда запиликал телефон.
– Борис Петрович, вы готовы отправиться к нам в управление? Я послал за вами машину, она будет у вас через полчаса.
Я хрюкнул, посмотрел на часы и с изумлением отметил, что время подходило к 6 часам утра. Я прочистил горло и попытался ответить бодро, но голосовые связки расслабившись за ночь, выдавили лишь невнятный хрип.
– Понял. – прокашлялся я. – Надеюсь