ли с рыцарями союзы, и снова воевали. В книге дан ряд портретов исторических лиц, участвовавших в балтийской драме той эпохи. Речь пойдет о магистрах ордена меченосцев Венно и Фольквине, епископе Альберте, земгальском князе Виестурсе, ливском князе Каупо и других. Авторы попытались восстановить картину крестоносной экспансии в Ливонии, в авангарде которой находился орден меченосцев, понять, что двигало немецкими рыцарями и епископами, русскими и балтийскими князьями и воеводами в бурных событиях того времени. Орден меченосцев просуществовал немногим более тридцати лет, но какое влияние оказал он на последующие события!
С этой точки зрения интересны источники, которыми пользовались авторы. Наряду с псковскими и новгородскими летописями, грамотами, документами ордена меченосцев и тевтонского ордена, папской курии, это – «Ливонская хроника» Генриха Латвийского и орденская «Ливонская рифмованная хроника», которая еще не переводилась, за исключением отдельных фрагментов, на русский язык. Эти хроники полны увлекательных, можно сказать приключенческих, сюжетов, показывающих нам происходящее глазами немецких рыцарей и священников. За глухими забралами рыцарских шлемов мы видим лица обычных людей, обуреваемых своими эмоциями, идеями и страстями. Хронисты скрупулезно повествуют о сражениях, о завоевании балтийских земель.
Несмотря на легкость изложения и некоторую степень художественности очерков, в книге присутствует определенная научная новизна. В частности, авторы ссылаются не только на работы российских или немецких историков, но также литовских и латвийских ученых. Кроме того, авторами высказывается ряд интересных гипотез, по-новому освещающих события первой половины XIII века. В приложениях к очеркам вниманию читателя предлагаются также не публиковавшиеся ранее фрагменты «Ливонской рифмованной хроники», в авторском переводе. Очерки предназначены всем, кто интересуется историей.
Глава I. Прибалтика до прихода немцев
Sie haben abgotte vil Und trîben bôsheit âne zil. Там идолы у них во множестве стоят, И без конца они там зло творят.
Ливонская рифмованная хроника.
Археологи не без основания считают, что и финно-угорские, и балтские народы издревле населяли берега Балтики. Ученые спорят о том, были ли племена, оставившие памятники каменного и бронзового веков, прямыми потомками сегодняшних народов Прибалтики. Но не вызывает сомнений, что Прибалтика в меньшей мере, чем другие районы Евразии была затронута бурными процессами этнических миграций, смешений народов и языков. Не зря балтские языки считаются самыми архаичными из всех собратьев по индоевропейской языковой семье, а преемственность археологических культур в землях прибалтийских финнов прослеживается едва ли не с начала неолита. Так или иначе, но уже в начале нашей эры у берегов балтийского моря проживали предки нынешних эстонцев, латышей и литовцев. Прибалтийские финны занимали северные области восточной Прибалтики, балты обосновались южнее. Народы очень тесно взаимодействовали между собой, особенно в приграничных землях, смешивались, воспринимали формы хозяйства, культуру и даже религиозные представления друг друга.
Получить знания о древнейшей истории финно-угров и балтов до развития таких наук как археология и лингвистика было невозможно. Письменности эти народы не имели, а представления восточных и античных цивилизаций об этом регионе не выходило за рамки фантастических описаний народов-монстров, вроде амазонок и псоглавцев, проживавших на краю Ойкумены. Но древнейшую историю Прибалтики все же удалось хотя бы частично оживить благодаря многолетним и обширным археологическим и лингвистическим исследованиям.
Прибалтийские финны, предки исторических ливов и эстов, «в древности и средневековье заселяли западную часть огромного финно-угорского ареала – территорию, примыкавшую к Балтийскому морю». Их языки представляют собой отдельную группу в большой семье финно-угорских языков, уже в древности выделившуюся из нее. Кроме эстов и ливов к ней принадлежат финны, карелы, а также известные по средневековым источникам народы весь, водь и ижора, ныне ассимилированные русскими и утратившие свой язык.
Первые финно-угры появились в Прибалтике еще в начале неолита, принеся сюда типичную для всего финно-угорского мира керамику, благодаря орнаменту, получившую название ямочно-гребенчатой. В местных языках остались и следы древнего языка мезолитического населения, заселявшего эту территорию прежде. Настоящую и прямую связь со средневековыми прибалтийско-финскими народами исследователи проводят от культуры текстильной керамики (2 тыс. до н. э.), получившей свое название по характерным тканевым отпечаткам на поверхности сосудов. Носители этой культуры пришли на запад в результате второй волны финно-угорской миграции с востока, именно поэтому языки прибалтийских финнов до сих пор близки с угро-финскими языками Поволжья, хотя эти родственные народы отделяют значительные расстояния[1]. И археологи, и лингвисты сходятся во мнении, что своеобразие языка и культуры прибалтийских финнов сложилось благодаря проникновению