к Юлу и стал трясти его за плечо.
– Юл, что с тобой? Кто тебя ранил? Что случилось?
Юл лежал на полу, на боку, смотрел на Ларса полными безысходности глазами, раскрывал рот, силясь сказать хоть слово, но изо рта шли одни кровавые пузыри. Сзади и сбоку из шеи Юла торчала густо покрытая чёрной кровью женская костяная пилка для ногтей.
Царь выпрямился и строго посмотрел на слуг, притащивших Юла. Они растерянно хлопали глазами.
– Чего замерли, бездельники? Он пришел по подземному ходу, что значится у нас под литерой «А»?
Слуги поспешно кивнули. Ларс снова озадаченно уставился на Юла, затем присел и схватил юношу за плечи. Тот вдруг сильно побледнел, лицо приобрело восковой оттенок.
– Юл, скажи, Филунс в порядке?
Юл едва заметно кивнул головой. Его блуждающие глаза вдруг остановились, и он перестал дышать.
Ларс осторожно положил тело Юла на пол, выпрямился и сделал небрежный знак слугам. Они поспешно схватили бездыханное тело Юла за руки и потащили прочь из царской комнаты.
– Если Филунс в порядке, мои провокаторы должны взбаламутить плебс и сместить Камилла. Не будет Камилла, не будет римского штурма Вейев!
9
Движение по узкому проходу нелегко давалось Аппию. Огромный, под шесть с четвертью футов ростом, массивный и плечистый богатырь, он с трудом протискивался по подземному ходу, порой практически на животе, не забывая, однако, приглаживать свои шикарные волнистые чёрные, как смоль, кудри, они постоянно выбивались из-под воинской шапочки. Каждый раз, ударяясь то головой, то плечом в неровные своды, саркастичный по натуре Аппий не упускал случая помянуть недобрым словом Марка вместе с его дубом, скалой, пещерами, подземными ходами и шпионами.
– Проклятые дубы, скалы и пещеры! Неужели агенты Ларса здесь лазят? Никогда не поверю!
Марк Гораций Тремор спокойно шёл следом. То был высокий, стройный и белокурый молодой человек в облачении римского воина. Он мог сравниться с самим Аполлоном в образе земного юноши, если бы не слишком твёрдое железо натянутых как струна мускулов, из-за которых тело Марка выглядело несколько угловато.
Ясные серебряного цвета глаза, чистое лицо не могли быть чем-то особенным, у многих римских воинов были именно такие глаза и лица. Необычным казалось выражение глаз. Оно свидетельствовало о сердечности, открытости и искренности чувств, что, понятное дело, во все времена встречается нечасто.
Аппий продолжал язвить. Марк, чтобы отвлечься от раздражения, которое намеренно или непроизвольно вдруг начал пробуждать в нём Аппий, вспомнил, как они впервые познакомились.
Юноша, как будто наяву увидел вдруг, как на цветущей лужайке недалеко от густых зарослей осоки, за которыми неспешно текли жёлтые воды обмелевшего здесь Тибра, правильным прямоугольником выстроилась сотня римских новобранцев.
Патрицианские юноши готовились стать всадниками. Из ста предстояло отобрать двенадцать самых лучших, остальных, менее способных и удачливых,