нами, происходила перепалка с продавщицей.
– Шо это за карот?! Это не карот, а черт знает что! – возмущалась дама, тиская вялые морковочки, которые ей отсыпала продавщица.
– Нормальный карот! Не нравится – проходите, женщина, не задерживайте очередь!
– Дайте мне другой карот! Я буду жаловаться! – напирала дама.
– Жалуйтесь куда хотите! Следующий! – продавщица взглянула на меня.
– Клю… – не успел я произнести и слова, как дама с морковкой пошла в атаку.
– Вы шо?! Я мэру напишу! Я лоеру напишу! – и швырнула мешочек с морковкой в продавщицу.
– А вы не кидайтесь!
– А ты меня не учи!
– А ты мне не тыкай!!! Климакс лучше вылечи!
– На себя посмотри! Намазалась, проститутка, и бздыкает!
– Щас ты у меня сама добздыкаешься! Мужчины, выведите ее отсюда! Есть тут мужчины?! – продавщица уставилась на нас. Не знаю, как у Юкки, а у меня сразу появляется неприятное предчувствие, когда я слышу визгливый вопль «есть тут мужчины?!». Обычно это кончается бессмысленным мордобоем, увечьями и милицией. К счастью, дамочка ретировалась сама. Я улыбнулся продавщице.
– Чего надо?!
– Клюквенный морс, пожалуйста, – вежливо попросил я, склонив голову. Я никогда не пробовал этот морс и решил, что уж тут-то я просто обязан выпить глоточек. Тетка посмотрела на меня, как на дегенерата, и швырнула пакет с морсом. Пакет, словно пушечный снаряд, чуть не вынес меня вон, но я устоял. Тетка одобрительно хмыкнула.
– Два пятьдесят.
Я отсчитал деньги, и мы вышли на улицу. Присев у стены, прямо под окнами лавки мы раскупорили пакет и, выпив по глотку, принялись обдумывать свое нынешнее положение.
– Что делать будем? – обратился я к Юкке. Тот молча курил свою привезенную «Яву».
– Купаться пойдем.
– В смысле? – такое сибаритское отношение к жизни меня немного шокировало. – Мы же бездомные! А скоро будем и безденежные.
– Искупаемся, а там посмотрим. Я слышал, здесь хороший пляж.
Пляж
У нас, как у всех жителей Севера, при виде теплого моря сработал рефлекс радости. Мы позабыли о невзгодах, скинули обувь и ступили на песок. Через пару шагов пришлось остановиться и снова обуться. Пляж – широкая полоса раскаленного песка, битого стекла и морского мусора – обжигал ступни невыносимо. Я почувствовал себя турецким кофе.
Мы пошагали к воде, лавируя между развалившимися на солнцепеке отдыхающими. Преобладали качки и фигуристые крашеные блондинки. Все лежали на подстилках, мазались кремом и пили прохладительные напитки. Со всех сторон смотрели каменные лица, свойственные загорающим. Блестели мускулы, накачанные животы, упругие задницы. Мы подошли к полосе прибоя. Пена лизнула носы обуви.
– Кто первый? – спросил я.
– Давай ты, мне что-то расхотелось.
Я стянул штаны, футболку, сбросил кеды и, оставшись в широких трусах, разрисованных яблоками, обхватив себя руками и потирая бока, зашел в воду.
Я не любитель дальних