Спешку лесные не уважали. С их-то длиннющей и размеренной жизнью торопиться им резону нет. В тяжких раздумьях я полезла в карман и достала пирожок с капустой, который успела цапнуть со стола перед походом в лес. Эдак меня через пару дней разнесёт до ширины местных невест, если зелье действовать не перестанет.
– Чего это у тебя, дева? – леший аж привстал, опираясь на палку и блестя глазами.
Я молча протянула пирожок. Он осторожно взял, понюхал и неторопливо принялся за еду, зажмурив глаза от удовольствия. Я села рядом и стала ждать. Леший расправился с Лидиной стряпней, отряхнул седую бороду и посмотрел мне прямо в душу:
– Скажи-ка мне, дева, как на духу, не жалеешь ли, что с колдуном схлестнулась?
Нет. Не жалею. Я, конечно, сначала полезла, а потом подумала, но даже сейчас, осознав последствия своего поступка, не жалею. Значит, такая моя судьба. И пусть Меч Судьбы висит над головой, но рвать на себе волосы и рыдать я не собираюсь.
Как бы я жила дальше, зная, что прошла мимо?
Леший, прочитав ответ в моих глазах, нахмурил густые брови:
– Должон я вам, ведам, ой, как должон. Пришло времечко отдавать. Мы, лесные, с колдунской братией дружбы не водим, не уважают они лес, посему, как помочь тебе, ответа не ведаю, но кое-что всё ж могу. Вижу, сердце у тебя цельное.
Леший сунул длинные пальцы в рот и оглушительно свистнул. У меня заложило уши. Я ничего не спрашивала, он ничего не говорил, мы просто молча сидели и ждали. Мягкий свет солнечного заката ласкал лес, удлиняя тени и напоминая о скором приходе брата месяца. Я завозилась на бревне, но торопить события не рискнула. Что-то холодное и мокрое ткнулось мне в шею. Я повернула голову. Через миг я уже непочтительно сидела на сосне. Той самой, вековой. И слазить даже под стрелой арбалета не собиралась.
Под сосной сидел здоровенный волк.
Леший ржал, похрюкивая и стуча палкой по земле. Я во все глаза пялилась на волка, а он изучал меня. С таким видом Лида выбирала кусок мяса на рынке. Изучив, облизнулся и лёг, явно не собираясь вставать до скончания века.
– Дед, ты чего, охренел? – заорала я.
– Слазь, дева, не тронет, – вытерев слезы, наконец, проговорил леший. – Помощник твой верный явился, а не чудище лесное.
– Не врёшь? – испуг прошёл, и я с любопытством разглядывала красавца зверя, который, положив голову на лапы, смотрел на меня, как кошка на воробья. Зверюгу размером с полугодовалого телёнка назвать волком как-то язык не поворачивался. Волчище и чудище подходило гораздо больше. – Это и есть твоя помощь? И что это за зверь такой?
Леший устроился поудобнее, оперся на палку, невидящим взглядом уставился вдаль и тихим, размеренным речитативом начал рассказ:
– Давным-давно пришла на землю нашенскую сила чуждая, беда лютая.
– Тьма, что ли? – не утерпела и ляпнула я, поудобнее устраиваясь на насесте и любуясь зверюгой.
– Не дели, дева, то, чего не знаешь. Просто – чуждая. Многоголовые, многорукие, звероподобные чудища полезли на землю нашу, сжирая