слышен из-за этого рева. Однако мысли мои продолжали работать быстро, и я с ужасом понял, что кулак старухи попадет в мой подбородок первым, и что я не успею – как бы того не желал, как бы ни старался – ни отбить ее руку своей левой, ни попросту уклониться. Вслед за этим в глазах у меня полыхнул адский огонь, после чего наступила кромешная тьма…
Когда сознание вернулось ко мне, то я обнаружил себя лежащим навзничь, и первое, что увидел, был розовый, с бахромой, китайский абажур, висящий на потолке надо мной. Внутри него, как в капкане, металась и трепыхалась, обожженная лампой, летучая мышь.
Я лежал с гудящей головой и силился понять, где нахожусь и что тут со мной произошло. В это время мышь жалобно пискнула, ее крылья безвольно сложились, и она с мягким стуком рухнула на пол. Для меня это опять послужило неким сигналом, я вспомнил все и моментально вскочил на ноги.
– Ч-чё-ёр-р-р-т! – придушенно простонал я, увидев представшую перед моим взором картину.
На отопительной трубе в белом венчальном платье, в свадебной фате, под венком из алых роз на голове, висело безжизненное тело старухи. Шею ее обвивал золоченый шнур, какие обычно применяются для отделки мягкой мебели. Пенный язык вывалился из ее рта, а с одной из ног, с телесного цвета чулка, сморщенного на щиколотках гармошко, из-за фатальной худобы ног, спала белая туфелька. Она валялась рядом со слуховым аппаратом и опрокинутой табуреткой. Голова ее была скособочена, видимо из-за переломанной шеи, а выпученные, еще незамутненные смертью, серые глаза, на лице в полном мейк-апе, со скорбным укором смотрели на меня, болезненно проникая мне прямо в душу. На ней, как поминальные свечи, мерцали все ее драгоценности, которые я когда-то уже видел, когда меня впервые привели сюда год назад.
И это мертвое тело, с беспомощно висящими вдоль него роковой синюшности руками в белых кружевных перчатках, еще покачивалось из стороны в сторону, словно затухающий часовой маятник.
Нос глушило одуряющим смрадом человеческих фекалий…
ГЛАВА I
ИЗ ДНЕВНИКА МАЙОРА ВЕРШИНИНА: ЦИНКИ ОБЕРГРУППЕНФЮРЕРА СС
Берлин. 28 апреля 1945 года. Время 19–00. Квартира представителя рейхсфюрера Гиммлера при ставке Гитлера – обергруппенфюрера СС Германа Фогеляйна.
Это фундаментальное четырехэтажное здание постройки двадцатых годов. А из-за него одного и весь прилегающий квартал был занесен нашим командованием в зону тишины и не обстреливался ни с земли, ни с воздуха. Со стороны видеть это удивительно: целехонькие, лишь слегка прикопченные, несколько домов среди дымящихся развалин. Даже стекла в квартире все на месте, разве что потрескались кое-где под воздействием постоянной дрожжи и сотрясания земли от непрекращающихся, сливающихся в сплошной адский гул, взрывов бомб и снарядов. Но внутри дом мертв: нет ни электричества, ни воды, ни тепла – система электроснабжения Берлина, впрочем, как и прочие жизнеобеспечивающие коммуникации столицы Германии, разрушены до основания…
У