людей, кто может голой рукой в остатках костра покататься.
– Ну чего, как баран на новые ворота вылупился. – повернув головой в мою сторону, проговорила бабушка.
– Извинете. – коротко ответил я и поспешил приблизиться к Лене.
– Ага, садись уже. – с горьким вздохом, ответила она.
Делать ничего не оставалось, кроме как сесть на диван рядом с Леной и молча наблюдать за манипуляциями старушки у печки, огонь начал набирать силу в печушке, а бабка времени не теряла, она взяла небольшой металлический чайник и залила в него воды из бутылки, после чего поставила его на печку. Сноровке старушки можно было только позавидовать, из под своей кровати она достала две железных банки, из ящика в столе она достала открывашку с деревянной рукоятью, после чего принялась быстро, но аккуратно, открывать крышки банок. Когда банки были уже открыты, она поставила их также на печку, после чего с явным усилием, она поднялась со стула и села напротив нас, на свою кровать, облокотившись на стол и поставив свое ружье на пол, облокотив на кровать.
– Ну, рассказывайте. – у бабуси явно был интерес послушать истории, она махнула нам рукой и Лена начала рассказ.
Рассказывала Лена долго, печка успела довольно не плохо обогреть маленькое помещение и вскипятить воду. Бабуся, одновременно слушала, задавала вопросы и когда вода в чайнике вскипела, она принялась разливать ее по заранее подготовленным стаканам с пакетика и чая. Не пил такой чай с далёкого детства, на вкус не сказать, что такое вообще можно вливать себя, но он тоже согревал и давал какую-то надежду на будущее.
Когда подошла и очередь вскрытых ей банок зашипеть и забулькать сильнее, она достала из ящика над столом три тарелки, после чего, в равных долях насыпала из банок всю ту же кашу, какую я ел в бункере, тогда со мной ей поделился полицейский, но во второй банке была не каша, а странного вида мясо, поначалу я брезговал пробовать его, так ещё все было и без хлеба. Перца, соли и специй, всего этого мне сильно не хватало. Кстати о хлебе, бабка стукнула себя по лбу и достала из сумки, одной из двух, которые она притащила с собой на спине, буханку хлеба, не нарезанного, поставила на стол и принялась кромсать его на куски, делая из целой булки, сначала пласты, а потом и их разрезала пополам, превращая их словно в брусочки, да, последний раз я видел такой хлеб в школьной столовой, а после, я уже никогда в своей жизни, не ел хлеб, да и практически не видел, по магазинам в ходил редко, а в ресторанах хлеб я видел в основном в виде текста в меню, да и то, редко, но даже так, это не был хлеб в обычном понимании, обычно это были булочки бриош, нарезанные багеты и прочее. Было жаль, что я не успел за свою прошлую жизнь есть всякие вкусности, постоянно запрещая себе, в силу того, что фигура и деньги мне были важнее. Потихоньку, я начал осознавать, что в жизни до войны, я явно, что-то делал не так.
Даже будучи голодным, поначалу еда казалась мне отвратной на вид, но после первых ложек, я понял. Конечно не пища богов, но все ещё, вполне себе съедобно и даже вкусно,