Она плакала (на пару с Симеоном) над страданиями «Двух сирот», когда в Чикаго приехали Китти Бланшар и Макки Рэнкин с труппой Театра на Юнион-сквер. Перед ее глазами развернулся потрясающий новый спектакль – еврейская пьеса под названием «Сэмюэль из Позена». Она видела Фанни Давенпорт в «Обиде». Симеон даже водил ее на новомодное представление-буфф – удивительное, роскошное шоу. И пышная красотка в трико и блестках, спускавшаяся по длинной лестнице, казалась Селине самым прекрасным существом на свете.
– Больше всего в пьесах и книжках мне нравится, что там может произойти что угодно. Ну просто что угодно! Никогда не знаешь, чего ждать, – как-то раз сказала Селина после такого вечера.
– Как и в жизни, – уверил ее отец. – Ты даже представления не имеешь, что может с тобой случиться, если, не напрягаясь, принимать жизнь такой, какая она есть.
Любопытно, что Симеон Пик сказал это не по причине собственного невежества, а продуманно и намеренно. Он был по-своему очень современным родителем.
– Я хочу, чтобы ты многое увидела, – говорил он ей. – Хочу, чтобы ты поняла, что все это – одно большое приключение. Прекрасное шоу. Фокус в том, чтобы играть в нем и в то же время смотреть на него со стороны.
– Что значит «все это»?
– Жизнь. Все, что в ней намешано. Чем больше разных людей ты встретишь, чем больше совершишь поступков, чем больше произойдет с тобой всяких историй, тем богаче ты станешь. Даже если не всегда получишь удовольствие. Такова жизнь. Запомни: не важно, что случается – хорошее ли, плохое ли, все равно, – тут он использовал выражение из игорного арсенала, – это будет неплохой прикуп.
Но Селина догадалась, о чем речь.
– Ты хочешь сказать, что нет ничего хуже, чем быть тетушкой Сарой или тетушкой Эбби.
– Пожалуй… да. На свете есть два типа людей, которые что-то значат. Одни – «хлеб», другие – «изумруд».
– Фанни Давенпорт – это «изумруд», – быстро сказала Селина и сама удивилась своим словам.
– Вот именно.
– А отец Джули Хемпель – «хлеб».
– Ей-богу, Сели, – воскликнул Симеон Пик, – твой котелок неплохо варит!
Прочитав «Гордость и предубеждение», Селина решила стать Джейн Остен своего времени. Она напустила на себя таинственный вид и некоторое время вызывала раздражение одноклассниц тем, что смутно намекала на некую «работу», противно улыбалась себе под нос и задумчиво постукивала туфелькой, словно ее посещали видения, слишком изысканные для понимания простых смертных. Ничего удивительного, что ее подружка Джули Хемпель разозлилась на такое поведение Селины и дала понять, что той следует выбирать: либо раскрыть свою тайну, либо быть навсегда изгнанной из сердца Хемпель. Тогда по требованию Селины Джули поклялась сохранить ее секрет.
– Что ж, хорошо. Теперь я тебе скажу. Я собираюсь стать писательницей.
Джули была явно разочарована, однако с деланым восторгом воскликнула:
– Селина! – но потом добавила: – И все