извне, в тот момент времени, в котором они находились до того, как это произошло… я понятия не имею, что в этом случае происходит с существом, которое там родилось.
Я стараюсь не думать о том, что Дымка могла погибнуть, и твердо смотрю Хадсону в глаза, стараясь поддержать в нем веру в то, что она жива.
Когда вокруг его глаз появляются морщинки и один уголок его рта приподнимается в кривой улыбке, я испускаю длинный вздох облегчения. Он качает головой.
– Она и впрямь смешная, верно?
– Верно, смешная. И если она захочет вернуться с нами в наш мир, то мы придумаем способ переместить ее сюда.
– А что мы будем делать, когда перенесем ее сюда? Ведь здесь она выглядела бы странно.
– Мы ее спрячем, что же еще? Как Лило в мультике прятала Стича – только намного лучше.
Он смеется, как я и хотела, но я все равно вижу в его глазах беспокойство. Это убивает меня. Хадсон столько сделал для меня, он всегда делал все, чтобы я чувствовала себя в безопасности даже в самых ужасных ситуациях, и почти никогда ничего не просил для себя. Ему необходимо знать, что Дымка жива, здорова и счастлива. И я расшибусь в лепешку, но добьюсь, чтобы так и было.
Секунду он смотрит на меня, ища в моих глазах ответ на вопрос, хотя он не знает, что вообще задает этот вопрос.
– Я люблю тебя, Грейс.
– Да, знаю, сквозь время, – поддразниваю его я.
– Не только сквозь время, но и несмотря ни на что, – говорит он, и он еще никогда не выглядел таким серьезным.
– Я тоже люблю тебя. – Я подаюсь к нему и целую его, упиваясь трепетом, который охватывает меня, как только наши губы соприкасаются. – Что бы ни случилось.
Он хочет сделать наш поцелуй более глубоким, и я не противлюсь, потому что у меня никогда не возникает желания сказать ему «нет». А также потому, что я становлюсь сама не своя, когда он царапает клыком по моей нижней губе.
По моей спине бегут мурашки, мои пальцы вцепляются в его рубашку, и я целиком отдаюсь ему – отдаюсь этому поцелую – еще несколько секунд.
Затем заставляю себя сделать шаг назад, хотя сейчас мне ужасно хочется потащить Хадсона домой и сделать с ним то, чего я желаю. Или чего желает он.
Но у нас есть дела и есть те, кто рассчитывает на нас, поэтому я улыбаюсь ему и говорю:
– Нам надо идти. Хезер и Иден ждут нас.
Он кивает, затем наклоняется и кусает мою нижнюю губу еще раз. Я едва не говорю: «А гори оно все синим пламенем». Они ждут уже долго – и могут подождать еще.
Но тут я вспоминаю Дымку и Мекая и все остальное, с чем нам нужно разобраться. Я беру Хадсона за руку.
– Пойдем, – говорю я ему.
Он закатывает глаза, но не спорит, и мы снова выходим на запруженный людьми тротуар. Мы проходим пару кварталов, и тут Хадсон вдруг становится передо мной, и его плечи напрягаются.
– В чем дело? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть за его спину, сердце начинает колотиться в груди.
Но он не отвечает, потому что слишком занят, оглядываясь по сторонам.
– Хадсон? –