ядовиты, – перебила Зима. – Особенно некоторые. Честно говоря… вы уж извините… я тоже из холопов, если так-то, вот воспитания и не получила. Но как вы эту брошку носите? После всего?
– Чего?
– Ладно, невеста вашего сына… предыдущая, – Зима уточнила это на всякий случай. – Её, если так-то, может, и не жаль. Померла, как говорится, так померла…
Лицо Марии Федоровны застыло.
– Но ведь и дочь ваша родная… она тоже от укуса гадюки преставилась?
– Это был несчастный случай!
– С гадюкой?
И по тому, как поджались губы Анатолия, как побледнело лицо его, Бекшеев понял, что они правы.
– Я… горюю о ней.
А вот горя Бекшеев не уловил.
Ярость.
И ненависть. Глухую. Старую, если не застарелую. Она полыхнула. И погасла.
– Брошь – это брошь. Просто… память… Ангелина же…
Анатолий коснулся руки матушки.
– Может…
– Нет, дорогой. Мы все тут понимаем, для чего эти гости, – голос прозвучал сухо. – И да… пожалуй, я соглашусь с князем. Сейчас эта смерть выглядит донельзя подозрительной. И я сожалею, что… не настояла на проведении расследования.
Она отложила нож и вилку.
– Будь добр, попроси заварить мне чаю. Моего.
– Матушка…
– Иди, дорогой. Уверена, пытать меня не станут.
Глава 7. Капли яда
«Лишь змеям ведомо тайное. Всю-то жизнь свою обретаются они близ земли, и слышат, что её, что шёпот кореньев разных. Внемлют они гудению соков древесных и травяных. И оттого преисполняются тайным знанием, каковое берегут ото всех и от людей в том числе. А еще умеют гады силу из земли и трав с древами тянуть, коею яд свой и полнят. В количестве великом сила сия убивает, но ежели человек разумный сумеет яд змеиный взять, да заговоривши особым словом, силу в нём запереть, то после ея он использует для зелий целительных и всяких иных надобностей»[8]
Одинцов будет должен.
Нет, не так. Он уже должен и долг его растет с каждою минутой, поскольку давно уже мне так не хотелось кого-нибудь придушить.
Еще и без Софьи ехать пришлось.
Кто-то у нее там очень важный, встречу с кем перенести никак нельзя. Она, может статься, и вовсе не приедет… и от этого слегка тоскливо. Хотя и понимаю, что нужды в её присутствии нет. Что карты свои она и в Петербурге разложить может, как и линии судьбы поглядеть, если дар отзовется.
Что нужен скорее её супруг.
Да и то не факт, что нужен. Тела давно похоронены. Даже если могилки навестить, то вряд ли что-то новое он узнает.
Время.
Слишком много его прошло.
– Итак, что вы хотите знать? – Мария Федоровна проводила взглядом сына и поморщилась. – Боюсь… Анатолий не разделяет моих… скажем так, опасений. И да, вы правы, гибель Надежды меня точно не слишком опечалила.
– Она вам не нравилась? – уточняю на всякий случай, хотя и так понятно, что не нравилось. И Ниночка,