Спасать ее от гнева отца я не буду. Хорошую порку на свою аппетитную попку она сполна заслужила. И кто скажет, что наказание несправедливо?
До нужного номера шли, считай, под конвоем. Дигон, которого Ланилла так испугалась, следовал за нами, с явным намерением не допустить возможного побега дочери своего работодателя.
Перед дверью с блестящей начищенной медью пятеркой Ланилла на мгновение остановилась. Набрала в грудь воздух, словно перед прыжком в ледяную воду, и только затем дернула вниз медную ручку.
– Па… – радостно начала она, в привычной манере бешеного урагана врываясь в номер. Но дальше все пошло не по плану. Девушка застыла на пороге. Да так резко, что я едва в нее не врезался. – ..па? – как-то неуверенно и потеряно закончила она.
Заглянув через ее плечо, я понял, в чем причина.
Почтенный Загим ожидал нас сидя в кресле и выглядел неважно. Он резко сдал, похудел, и казался постаревшим лет на двадцать. Двигался с трудом, причем левая половина тела слушалась его плохо. Во всяком случае, попытка поднять левую руку ему не удалась – та только немного дернулась и упала, едва шевельнув пальцами.
Классическая картина последствий сильного апоплексического удара. После новостей о побеге дочери на «Буревестнике» и пропажи этого самого «Буревестника» оно и неудивительно.
Состояние отца поразило Ланиллу. От былой веселости, пусть и порядком наигранной, на лице девушки не осталось и следа.
Родители часто кажутся детям несокрушимой скалой, способной укрыть от любых невзгод. Этот порожденный детскими воспоминаниями образ так въедается в сознание, что ты забываешь – родители тоже всего лишь люди из плоти и крови. И как прочие подобные создания, они крайне уязвимы. И именно поступки детей ранят их сильнее всего.
Даже я, сирота, это хорошо понимаю. Или именно поэтому я это так хорошо понимаю?
– Потом поговорим, – буркнул почтенный Загим, махнув ладонью застывшей столбом дочери. Ланилла выглядела такой подавленной его состоянием, что иное наказание сейчас было бы излишним. – Твой номер соседний. Там уже все готово – служанки, ванная, чистая одежда.
Молча кивнув, Ланилла развернулась. Не видя ничего, шагнула вперед, заставив меня поспешно отступить в сторону. Механическим шагом, словно заводная кукла, она покинула номер, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– И долго вы собираетесь изображать умирающего? – уточнил я, когда девушка ушла.
Сомневаюсь, что она будет подслушивать. Слишком поражена увиденным. Настолько поражена, что упустила ряд незначительных на первый взгляд деталей, которые рушили картинку. А от меня они не ускользнули. Но почтенный Загим и не является моим отцом или родственником. Хотя и меня поначалу слегка проняло, больно плохо он выглядел на первый взгляд.
Пока отец с дочерью общались, я не вмешивался, чтобы не разрушать подготовленную заранее мизансцену. Но теперь можно говорить откровенно.
– И где я прокололся? – поинтересовался магнат. Откинув притворство, он встал с кресла, несколько заторможено