красные, как у Сэлли Джесси Рафаэль, слишком большие для моего молодого лица. Но вместе с этим был и сложный ответ, который переворачивал все у меня внутри: неважно, насколько я уверена в том, что существует, отец мог разрушить эту уверенность в одно мгновение.
– Идем, – сказал он, и его рука тяжело обрушилась мне на голову. – Пора смотреть «Героев Хогана».
Не помню, о чем мы говорили по пути домой. У меня довольно неплохо получалось разделяться на две половины – одна успевала говорить «угу» и «хм-м» в нужный момент, а вторая витала где-то вдалеке. Войдя в дом, я прошла мимо Майка, который ждал отца на диване. Я ненавидела «Героев Хогана» – комедию в унылых цветах и с тупым языком, на котором я не разговаривала. Я бросилась в свою спальню – это была розовая комната в конце коридора в прихожей – и как только я повернулась, чтобы захлопнуть дверь, то заметила кое-что новое: книжная полка, самая первая из всех, что у нас когда-то были, стоявшая возле ванной комнаты.
Там, где раньше была одна только коричневая стена, теперь стояло собрание сочинений из пятнадцати томов в матерчатом переплете, углы книжных корешков загибались – красные, матово-красные, цвета груды кирпичей. Я прошлась пальцем по тиснению золотого цвета. На ощупь обложка была такой, какой я представляла себе змею: плетеная, с тонкой фактурой. Если не считать древний томик матери «Если жизнь – вишневый сад, что я делаю на дне?», а также энциклопедию и словарь сновидений Золара, то тома «Британники для подростков» были первыми книгами не из школы и не взятые на время, которые когда-либо попадали в наш дом. Я села на ковер.
Мать встала рядом со мной.
– Это были мои книги, когда я была маленькой, – сказала она. – А мне их дал мой отец.
В ее голосе ясно звучала гордость и задумчивость.
– Думаю, они тебе понравятся.
«Наконец-то», – подумала я. Само собой, я читала романы Джуди Блум и частенько пропадала в выдуманной школе «Сладкая долина». Я даже тайком принесла домой «Цветы на чердаке». Но это были истории, сюжеты, выдумки, родившиеся из чьего-то воображения. А сейчас передо мной впервые оказались сборники фактов, и я знала, что переверну каждую страницу этих томов, пока моя жизнь не обретет смысл.
Однако здесь было упущено так много слов: страх, чудаки, желудочные колики. Там, где должна была находиться статья о плаче, находилось только пустое место между словом «ракообразное» и «кристалл». Ну конечно там не было таких слов. Наш сборник томов был написан для детей в 1957 году, в тот же год, когда вышел сериал «Предоставьте это Биверу» и погреб людские проблемы под тяжеленным слоем фразочек типа «ей-богу» и «вот-те на». Когда моей матери достались эти книги, ей было семь лет, и факты в этих книгах были еще свежими. Но в середине восьмидесятых, когда я не могла оторвать свои крошечные пальцы от их страниц, сведения давно устарели: там Кипр и Сомали, как и множество других стран, еще не получили независимости, и это зловоние империализма и сексизма, напечатанное жирным шрифтом с засечками, все еще навязывало порядок современному мне миру. Какая разница была в том, что