Волчица тихонько заскулила и потерлась мордой о Казана. Она уже давно пыталась сообщить Казану, что она тоже скоро станет матерью. Ей очень хотелось снова поселиться в сухом, теплом жилище под буреломом. У нее не было никакого желания охотиться. Ни хруст ветки под раздвоенным копытом, ни свежий след не пробуждали в ней прежних инстинктов. Она только мечтала поскорей добраться до родного бурелома. И изо всех сил старалась, чтобы Казан понял, чего она хочет.
Теперь, когда растаял снег, обнаружилось, что между ними и бугром, где находилось их логовище, появился маленький ручеек. Услыхав его журчание, Серая Волчица навострила уши. С тех пор как они с Казаном укрывались во время великого пожара на песчаной отмели, Серая Волчица избавилась от присущего волкам панического страха перед водой. Она без колебаний последовала за Казаном, когда тот пошел искать место, где можно было бы перейти быстрый ручей вброд. На противоположном берегу Казан уже видел бурелом, а Серая Волчица чуяла его и радостно взвизгивала, повернув в ту сторону свою слепую морду. В сотне ярдов выше по течению Казан обнаружил ствол большого кедра, упавший поперек ручейка. По этому мосту Казан перешел на другой берег; Серая Волчица колебалась всего одно мгновение, а потом решительно пошла вслед за Казаном. Они подбежали к бурелому, просунули внутрь головы и плечи и долго и внимательно прислушивались. И только потом вошли. Серая Волчица тут же разлеглась на сухой земле и тяжело задышала, но не от усталости, а от полного удовлетворения и радости. Казан тоже был рад вернуться в свое родное жилище. Он подошел к Серой Волчице, и она лизнула его в морду.
И тут Казан понял, что она хотела ему сообщить. Он лег рядом с ней, чутко прислушиваясь и поглядывая на вход в логовище. Потом встал и начал обнюхивать стены. Он находился уже у самого входа, как вдруг почуял совсем свежий запах. Он насторожился, шерсть у него на спине вздыбилась. Запах сопровождался звуками, похожими на хныканье обиженного ребенка. Затем через отверстие вошел дикобраз и направился в жилище Казана, все еще болтая что-то совсем по-детски, – за этот лепет человек всегда щадит дикобраза и не покушается на его жизнь. Казану и раньше приходилось слышать лопотание дикобраза, и, как и другие дикие обитатели леса, он научился не замечать присутствия этого безобидного зверька. Казан знал, что стоит ему, Казану, зарычать, и добродушный дикобраз не замедлит пуститься наутек. Может быть, через день или всего через час Казан именно так и поступил бы, но сейчас, когда они с Серой Волчицей только что вернулись в свое жилище, всякий, кто покушался на него, был враг. Казан кинулся на дикобраза.
Послышалась какая-то трескотня вперемежку с поросячьим визгом, потом истошный вой. Серая Волчица выбежала на шум. В сторонке сидел дикобраз, свернувшись комочком, выставив наружу лишь свои иглы, а рядом, вопя от боли, катался по земле Казан. Вся морда его была сплошь утыкана иглами. Он зарывал нос в сырую землю и лапами пытался содрать с себя эти злые колючки. Потом опрометью побежал прочь. Так поступила бы любая собака после соприкосновения