с приниженностью женщины, что характерно не только для аристократической, но и для крестьянской среды.
Эта приниженность подтверждается рядом свидетельств, включая и косвенные данные о воззрениях на женщину в среде крестьянства. Среди таких данных результаты антропонимического анализа некоторых каролингских памятников, и в частности анализа имен, которые крестьяне давали своим детям – как мужского, так и женского пола. (Церковь в наречении новорожденных тогда не участвовала.) Изучение детских имен, которые в каролингское время включали элементы имен родителей и других старших родичей, обнаруживает более высокий престиж отца, чем матери: элементы имени отца чаще, чем имени матери, прослеживаются и у сыновей, и у дочерей. Параллельно выясняется некоторая общая дискриминация новорожденных девочек, чьи имена чаще имеют менее престижную (и более короткую) форму, чем имена их братьев. Это порождало порой парадоксальные ситуации: например, крестьянин-серв, обладающий по сравнению со своей женой из колонов менее высоким юридическим статусом, мог пользоваться внутри семьи большим престижем, чем его более высокородная жена (аналогичная ситуация могла складываться в семьях колонов, женатых на свободных). При равном юридическом статусе жены и мужа более высокая престижность отца выступала еще последовательнее127.
Социальную приниженность женщины в каролингском обществе не следует, конечно, абсолютизировать. Исследования последних десятилетий во многом реабилитировали эту эпоху, выявив, что женщина обладала тогда немаловажными прерогативами в семье и домохозяйстве128. Однако, на наш взгляд, не оправдан и противоположный крен. Вряд ли можно сбрасывать со счетов тот факт, что идея господства мужчины (выросшая из его реального верховенства во всех ключевых сферах жизни) пронизывала систему представлений и практику средневековых людей уже с самых ранних времен129. Выражением этого и являлась известная дискриминация всех лиц женского пола. Как видно из только что приведенных данных, эта дискриминация – вопреки утверждениям некоторых специалистов – отчасти охватывала и сферу семейных отношений130. Начиналась она уже с младенчества, когда новорожденной девочке нередко уделялось меньше забот, чем мальчику; она сказывалась и на положении взрослой женщины, вынужденной мириться с преимущественными правами мужчины на выбор брачной партии131 и обреченной в дальнейшем на бесконечные беременности и мучительные роды, которые сплошь да рядом угрожали самой жизни132. Социальная приниженность женщины имела, таким образом, самый непосредственный демографический отзвук.
Особое значение с историко-демографической точки зрения имеет принятый в каролингской Галлии возраст вступления в первый брак. Прямые сведения об этом в источниках отсутствуют полностью. Но, как и для предшествующего этапа, имеются данные о возрасте, в котором брак считается допустимым. Эти данные содержатся,