местность заминирована, зачистка затянется… А у вас, наверняка, своей работы невпроворот.
Военный прокурор протянул руку гражданскому коллеге, и Леча, довольный таким оборотом, пожал ее.
– А вам спасибо за оперативное реагирование! – Бордюгов пожал руку Вахе. – Я буду ходатайствовать о вашем поощрении.
– Лучшее поощрение для нас, это чтобы начальство поменьше вспоминало, – вполне искренне ответил Ваха.
– Да и моя роль здесь маленькая, это, вон, ингушские коллеги первыми на помощь пришли, – показал он рукой в сторону Руслана.
– И за них обязательно ходатайствовать буду, – кивнул Бордюгов. – Сейчас запишу фамилии.
Через пять минут «уазики» с чеченскими и ингушскими номерами разъехались в противоположные стороны, предоставив военным самим решать свои проблемы.
– И это правильно, – сказал Леча, когда остатки расстрелянной колонны остались далеко позади. – Сами заварили кашу, вот пусть теперь сами и расследуют!
– Правильно, но не совсем! – возразил начальник милиции. – Работы, конечно, меньше, но и показателей серьезных нет. Но мы это дело поправим!
– Каким образом? – насторожился Леча.
– Очень просто, – Ваха всем телом развернулся к прокурору. – Я напишу тебе спецсообщение о расстреле колонны. Ты возбудишь уголовное дело и направишь мне поручение провести неотложные следственные действия. Я поручу это Казбеку… А он оформит протокол осмотра, составит схему, план. Что там у тебя еще есть, Казбек?
– Соскобы крови взял из кузова «Урала», – с улыбкой сообщил следователь. – Можно биологическую экспертизу назначить, для солидности…
– Во-во! – обрадовался Ваха. – Пусть определят группу, установят – сколько человек ранены! Это уже полноценное расследование получается! Да, еще Алибека допросишь: что он видел на месте происшествия…
Начальник милиции толкнул локтем водителя.
– А что, я все запомнил, буду хорошим свидетелем, – сказал шофер.
– И зачем все это? – кисло спросил Леча.
– Затем, что потом мы направляем уголовное дело в военную прокуратуру, для соединения с имеющимся у них в производстве. А в нашу отчетность войдет расследование серьезного преступления, которое не доведено до конца по объективным причинам! Ну, как?
– А что? – оживился прокурор. – Голова у тебя работает. Молодец!
Москва, ноябрь 2004 г
Москва встретила Зару дождем. Вода, не успевая просочиться в дождевые коллекторы, текла по дороге сплошным потоком. Ее встретил светловолосый парень лет тридцати, в модной кожаной куртке, чуть выше Зары ростом, очень похожий на русского. И говорил он по-русски.
– Зови меня Арсеном, – представился парень после приветствия.
По акценту Зара безошибочно узнала в нем земляка.
– Нохчи вуй?[15] – спросила она.
– Ву[16]. Но говорить здесь мы будем по-русски. Побежали!
У Арсена зонта не было, и он уже промок насквозь, но ему