настроение мечется из стороны в сторону, как собака, которой вошь под хвост попала. Может, пить не стоит?» – подумал Казуки.
Мимо пронеслась легковушка, разрывая шумом двигателя и сцепления колёс окружающую тишь. Казуки поморщился и достал полную пачку сигарет. Щелкнул зажигалкой, затянулся.
«Ну и мерзость. Надо бросить курить» – подумал он, стряхивая пепел первой за день сигареты. – «Хотя… Еще не время.»
Сонный город после ночных гуляний был больше похож на впавшее в кому животное – вроде бы живой, но не подает признаков жизни.
«Странный диалог выдался с этой Джейн. Она точно работает на какую-то разведку. Понять бы только на какую… Чувствую, что эта девушка хочет меня использовать. Но в эту игру можно играть вдвоем» – подумал Казуки, затянувшись.
Выдохнув облачко дыма в сторону проезжей части, начальник отдела перспективных разработок свернул на боковую улицу. Несколько припаркованных машин вдоль проезжей части, парочка шатающихся японцев шли вглубь района.
«Как же хорошо, что Алекс жив! Хоть одна радостная новость среди этого бесчестья вокруг. Надо еще раз зайти в полицейский участок, чтобы сохранить видимость моего расследования. Надеюсь, запутав следы, я смогу выиграть немного времени. Только для чего это мне нужно? Привычка? Отчасти. Предосторожность?» – подумал Казуки, докурив сигарету до фильтра. – «Вероятно, но этого мало для причины. Получается, что я не доверяю кому-то? Местным полицейским точно. Людям из ЧВК Романов ещё. Но есть смутные сомнения – тут есть заинтересованные лица помимо этих.»
Бывший контрразведчик затушил окурок, посмотрел по сторонам, выискивая мусорку. Вздохнув, не обнаружив её, он обогнул шатающееся тело смугловатого японца.
«Надо же. Даже с Окинавы сюда едут, чтобы оторваться. Не понимаю их.» – подумал Казуки, разглядывая прохожего.
За следующим перекрестком оказалась широкая улица на две полосы в каждую сторону движения. Остановившись на светофоре, начальник отдела перспективных разработок огляделся: богатые витрины с золотом, напыщенные двери в игорные заведения, ажурные входы в пабы.
Всё пестрело, реклама на фасадах сверкала лампочками, даже сейчас, утром.
Загорелся зеленый. Навстречу Казуки шел жиденький поток людей: помятые лица, у двоих опухшие щеки, набухшие веки.
«Ненавижу Нагасаки. Хотя бы уже близко к участку» – подумал Казуки свернув на проспект.
Через два дома наконец-то появилась остановка с одной мусорной урной. Аккуратно затерев, бычок о верхушку металлической коробки и кинув внутрь, Казуки присмотрелся к содержимому. Несколько бутылок были разбиты вдребезги, что характерно внутри мусорки, штук пять упаковок от сладких крылышек и палочки от якитори. А на лавочке, прямо под открытым небом, лежал японец с галстуком, завязанным вокруг головы.
«Мда. Хотя чему я удивляюсь. В Синдзюку так же бухают. А это Токио, центр государства. И я так же заливался последнюю неделю…» – подумал Казуки, поправив галстук под жилеткой. – «Аж противно от себя. Какое же это бесчестье!»
Свернув